Средь тяжкого труда и скорби

Жон Томпсин был отличным офицером, но он также был человеком твердых реформистских принципов… и он потерял брата вместе с Гвилимом Мантиром. Вряд ли он стал бы изо всех сил поощрять сдачу в плен, но его 3-й полк был самым подготовленным, лучшим выбором для его нынешней миссии; это было одной из причин, по которой его взвод поддержки был развернут так далеко впереди.

— Тогда займитесь этим, — сказал Грин-Вэлли и снова повернулся к бойне, подняв бинокль.

* * *

Гортик Нибар вытер кровь с лица и посмотрел на свою красную ладонь, гадая, когда у него на лбу появился этот порез.

Он слушал крики команд, крики боли и грохот ужасной артиллерии еретиков и задавался вопросом, как ситуация могла так катастрофически измениться так быстро.

Очевидно, чарисийцы были немного ближе, чем мы думали, — с горечью подумал он. — Лэнгхорн! Сколько их там, черт возьми, всего?

Он уже понял, что на самом деле этих ужасных пушек на другой стороне было не так уж много. По его оценкам, не более пятнадцати или двадцати, хотя этого было более чем достаточно, чтобы сломить хребет их собственной артиллерии. По его оценкам, армия Бога потеряла по меньшей мере половину своих орудий, и это будет больно. Но сейчас он ничего не мог с этим поделать. Лучшее, на что он мог надеяться, — это отступить, выйти из зоны досягаемости того, что они использовали, чтобы сбить его людей, и перестроиться.

Нам придется копать глубже и лучше. И мы должны выяснить, как, черт возьми, они могут это сделать! Это должно быть больше того, что они использовали в Итрии.

Теперь он жалел, что не уделил больше внимания слухам о бомбардировке итрийских фортов, но весь этот отчет был… сильно отредактирован инквизицией после того, как барон Джарас и герцог Холман перешли к еретикам. Тем не менее, было что-то в стрельбе поверх стен фортов, а не сквозь них. Он предполагал, что чарисийцы просто устанавливали свои взрыватели, чтобы стандартные снаряды взрывались, когда они пересекали линии фортов, но здесь произошло совсем не это! Нет, эти снаряды падали вертикально. Они извергали огонь, и, если он не ошибался, эти проклятые штуки взрывались при ударе, а не с помощью дистанционных взрывателей. Так как же?..

Достаточно времени, чтобы подумать об этом позже, Гортик! А пока давай вытащим твою задницу — и как можно больше твоих людей — из этого чертова бардака.

Его передовые полки отходили, выходя из редутов в удивительно хорошем порядке, учитывая неожиданную бойню, которая так внезапно охватила их, и он почувствовал прилив гордости. Не каждая армия могла перейти от запланированного нападения к поспешному, незапланированному отступлению, не теряя своей сплоченности, но его люди делали это.

Затем он понял, что обстрел начал стихать. Было бы неплохо, если бы он поверил, что это означает, что у них заканчиваются боеприпасы, но…

Нет, это не так, — холодно подумал он, глядя через парапет, как пехота в странной, пестрой форме, наконец, выступила вперед.

Его глаза сузились, когда он наблюдал за ними. Эти униформы… На первый взгляд они выглядели нелепо, но, присмотревшись к ним, он понял, что пестрый зелено-коричневый узор будет гармонировать с большинством ландшафтов гораздо лучше, чем пурпурные туники и темно-красные брюки солдат Храма.

Но это осознание было незначительным и далеким, потому что чарисийцы наступали так, как ни одна пехота, о которой он когда-либо слышал. Они шли вперед не строем и не колонной, а… роем. Сначала казалось, что в этом вообще не было никакого порядка, но потом он понял, что так оно и было. Это был просто… неправильный порядок. Группы, возможно, из дюжины человек работали вместе, осторожно продвигаясь вперед в свободном, открытом строю без какой-либо очевидной координации с какой-либо другой группой. В этих группах были сотни людей — возможно, даже тысячи, — и он не мог себе представить, как кто-то мог контролировать их, когда они были разбросаны так широко.

Он увидел, что позади них была колонна. Она только начала выходить из окопов сиддармаркцев, но голова ее была уже далеко впереди. Он понял, что не для того, чтобы придать солидное, тесно организованное усилие в бою, а просто для упрощения передвижения, когда она держалась достаточно близко, чтобы поддержать пехоту, уже продвигающуюся к его собственным позициям, если это станет необходимым.

С одного из редутов дивизии «Святомученики» донесся ружейный огонь, и он увидел, как чарисийцы остановились и упали. Сначала он подумал, что в них попали, но потом понял, что это был заранее спланированный маневр. Они легли ничком, превратившись в практически невозможные мишени… А потом начали отстреливаться!

Невозможно! — он задумался. — Никто не может зарядить мушкет или винтовку, лежа на животе!

Но чарисийцы могли — и в придачу гораздо быстрее, чем армия Бога. Он почувствовал ледяной холод, когда подумал о последствиях того, что человек, который мог лечь ничком — или укрыться за камнем или деревом, — стрелял в другого человека, которому приходилось стоять на открытом месте, чтобы перезарядить оружие между выстрелами.