Сталин жил в нашей квартире. Как травмы наших предков мешают нам жить и что с этим делать

Я давно уже слышала, будто в недрах горы, в заброшенных шахтах есть даже камеры, где жили никогда не выходившие на поверхность заключенные-смертники, и хотела узнать, правда ли это. В интернете можно найти много публикаций на эту тему: в одних источниках говорят, что так и было, в других – что заключенные там действительно работали, но рассказы о «смертниках», скорее всего, преувеличение. Так или иначе, но «зэки» здесь были. И, конечно, люди в георгиевской пересыльной тюрьме могли бояться попасть на работу по добыче урана. Мы до сих пор до конца не знаем, чему верить о том времени, а чему нет. Все эти шахты давно законсервировали, но местные и приезжие диггеры проникают туда в поисках цветных металлов. Говорят, кто-то бесшабашный может и урановой руды прихватить. Правда ли это? Только они и бывают сейчас в тех лабиринтах? Или есть кто-то еще? О привидениях на Бештау тоже существует много легенд. Вероятно, это всего лишь «броккенские призраки» – интересное атмосферное явление, когда наблюдатель видит свою тень на поверхности облаков. Я ни разу не видела чего-либо подобного, поэтому не буду ничего утверждать. Можно пофантазировать, придумать историю о призраке из урановой шахты. Встретить бы его и спросить: кто он? Заключенный? Или пропавший диггер? Броккенский призрак – он бывает только один? Или можно встретить целую компанию? Кто-то видел под Бештау табличку советских времен, где сказано, что из-за радиации запрещено собирать грибы. Но мы собирали – готовили и даже ели…

Если верить в привидения, то особенно много их должно быть под Машуком. Но из всех убитых там единственный, чье имя известно, – Лермонтов. Представляю, как призрак Лермонтова ходит ночью по заросшему лесом склону горы. Ходит, и встречаются ему на пути безымянные привидения. И всех, кто попадается навстречу, Лермонтов спрашивает: «Кто ты?» Спасибо, Михаил Юрьевич. Что бы я без тебя делала…

«Призрак коммунизма» – вспомнится же такое! Помню, как в начальной школе нам в первый раз рассказали о коммунизме. Это когда все трудятся в меру сил и у всех всё есть. Я пришла домой и спросила папу, доживем ли мы до коммунизма. Папа сделал серьезное лицо и сказал: «Я собираюсь дожить». Этими словами он внушил мне надежду, и я ответила, что тоже собираюсь.

Но пока до коммунизма мы не дожили. В брежневские годы, хотя мы были сыты и одеты, постоянно охотились за продуктами и предметами первой необходимости. В 1970-х годах то один, то другой необходимый товар оказывался в дефиците, и тогда народ вступал за него в борьбу. Помню, как мы везли муку из соседнего города Лермонтова (потому что у нас она исчезла, а там еще нет). Мы стояли в переполненном рейсовом автобусе и пристраивали на полу свои сумки с мукой. Кстати, центр этого города, Лермонтова, действительно строили зэки, когда ГУЛАГ доживал последние дни. Конечно, быт советского человека был более чем скромным – он был убогим. Но советская культура была преисполнена торжества и гордости за советский строй и Советскую страну.

Недавно зашел разговор с одним человеком, который изготавливает в Пятигорске памятники. Он знает, наверное, все мало-мальски известные могилы города. И этот человек рассказал, как потомки Лермонтова (не прямые, конечно, – детей-то у него не было) когда-то заказали для другого родственника Лермонтова памятник на старом кладбище; и этот родственник тоже был Лермонтов. Там рядом находится могила Лермонтова-поэта, которого, правда, вскоре после первого погребения перезахоронили. А где сейчас живут родственники Лермонтова? «Знаю, что в Санкт-Петербурге, – ответили мне. – И, смеяться будете, здесь, на Квартале живут, в девятиэтажке». Мне вся эта история почему-то вдруг очень понравилась. Несколько дней я смеялась по-доброму, вспоминая о родственниках Лермонтова в девятиэтажке, в окраинном районе Пятигорска под названием «Квартал Е». Правильно делают, что помнят. Молодцы!