Стальной ворон

– Завтра устроят проверку в стиле «Золушки», чует мое сердце, – выдохнула Лют.

– Завтра будет утром. – Эмьюз потянула свою пару к безопасному спуску.

Холод кусал за пятки. Если бы не азарт, наполнявший тела жаром, Тени повернули бы назад.

– Холл! Что дальше? – Лют приложила ухо к стене. – Море открытого пространства, а мы в белом!

– Там темно. Вдоль перил прокрадемся, за колоннами, дальше короткий рывок и взлет. – Роль командира нравилась.

– Попались, – блондинка указала куда-то подруге за спину.

Тень оглянулась. Призрачный мальчик смотрел прямо на них, сердито сдвинув брови.

– Дезмонд, миленький, не выдавай нас! – взмолилась Эмьюз.

Он несколько раз ткнул себя пальцем в губы.

Призрак старательно артикулировал, чтобы нарушительницы поняли вопрос.

– Зачем вы здесь? – от омерзительного хрипа кровь стыла в венах.

– Из-за химер, – ответила Эмьюз. – Ты же их видишь, правда? Они крошечные смешные зверюшки. Просто кивни, если «да».

Дезмонд улыбнулся.

– Вижу.

– А я еще и слышу, – добавила Тень. – Мы с таким трудом добрались сюда, чтобы поговорить с большой люстрой. Не порти все.

Секунды ожидания превратились в невыносимую пытку. Наконец, призрак подался вперед и захрипел опять:

– Первый и последний раз.

– Ты самое доброе привидение в мире! – Эмьюз звонко чмокнула воздух там, где располагалась щека Дезмонда.

Тень абсолютно ничего не почувствовала, но призрачный мальчик буквально остолбенел. С глуповато-счастливым выражением на лице он прикоснулся к месту поцелуя дрожащей ладонью. Потом белесым росчерком выпорхнул на лестницу и завертел головой.

– Чисто. – Дезмонд поманил девочек к себе.

– Спасибо, – шепнула Эмьюз.

Последние метры. Тени уже не таились. Они шлепали босыми ногами, не боясь разоблачения, а призрак кружил рядом.

– С первой попытки? – Эмьюз протянула подруге руки.

– На счет три, – предложила Лют.

– Вместе. Раз… Два…

– …Три! – Они оттолкнулись и стрелой взмыли к потолку.

Вблизи люстра поражала воображение. Тысячи многогранных хрусталиков составляли ледяное кружево.

– И где твой «самый старый зверь»? – Лют прищурилась.

Эмьюз напряженно всматривалась в застывшие прозрачные капли, отражавшие друг друга.

– Покажись, – попросила девочка. – Меня к тебе послали свинокрыс и рогатый лягушонок-философ.

– Блеск, – протянула Фьюри. – Она чокнулась.

– Минуточку, – возразила Эмьюз. – Ты, между прочим, висишь тут вместе со мной.

– Значит, это заразно, – подытожила та.

– Уходите, – пискнул тоненький голосок. – Убирайтесь, уматывайте, проваливайте!

– Мы тебя не обидим.

– Кого «не обидим», это всего-навсего люстра, – не скрывая досады, проворчала Лют.

– Не мешай, – оборвала Эмьюз. – Он говорит со мной, но отчего-то не особенно приветливо.

– Ишь ты, – рассмеялся невидимый собеседник. – Я к вам так, как заслужили. Сначала ласковенькие, потом бросите. Дудки!

– Кто тебя бросил?

– Девочка с золотыми глазами, – всхлипнул голосок. – Она была моим другом. До нее еще девочка с родинкой на лбу, а до нее мальчик с веснушками, и мальчик с двумя именами, но мальчики не очень меня замечали. А последняя грустная девочка…

Всхлипы обернулись рыданиями.

– … девочка… добренькая была, жалела меня, гладила. Я даже до пола спускался для нее! Пост покидал. А тоже бросила и забыла.

– Как ее звали? – Эмьюз не обращала внимания на гримасы и ужимки Лют.

– Обидно.

– Понимаю, что обидно, когда бросают, – согласилась Тень.

– Звали ее обидно, – пояснил голосок. – А еще «Дайна». Предательница… оставила, бросила, забыла.

– У нее есть уважительная причина, – прошептала Эмьюз. – Леди Дайны Уиквилд нет в живых.

– Умерла? – ахнул некто.

Воздух в полуметре начал стремительно густеть. Пока из марева не проступил черепаший панцирь.

– Увы, – подтвердила Тень. – А на ее место взяли меня.

– Дурные вести лучше неизвестности. – Из горловины панциря показался крошечный розовый носик.

– Не сердишься больше?

Вместо ответа обитатель костяной брони выбрался наружу. Мохнатая щекастая мордашка, выпуклые черные глазки, внушительные желтые зубы, мышиные лапки и коротенький голый хвостик, – обыкновенный рыжий хомяк с белым брюшком, если бы не панцирь.

– Химеры в Трапезном сказали, что ты мне объяснишь, почему я вас вижу. – Эмьюз с надеждой посмотрела на волшебное существо.

– Не-а, не объясню. – Смешной хомяк втянул лапу в панцирь и почесался. – Нельзя объяснить то, чего не понимаешь. Какая разница, что показывают глаза? Они не всегда правы. Ты ветер не видишь, а он есть. Видишь меня, а меня-то и нет.

– Вот и лягушонок так говорил, – расстроилась Тень. – Тебе должно быть тоскливо здесь одному, когда соплеменники в Трапезном?

– Соплеменники? В Трапезном? – Зверек тряхнул ушами. – Нет такого места, где бы нас не было. Кто, по-твоему, зажигает и гасит лампы? Кто приносит вам нужные предметы? Отпирает и запирает замки? Стирает с листков каракули и помарки по первому требованию? Кто? Мы!

– Погоди, когда университет накрывало слепым пятном Призмы, ничего не работало, – вспомнила девочка.

– У нас тогда не то, что работать, выживать сил едва хватало… – пискнул хомяк.

– Как же так? – пролепетала она.