Старое платье королевы

– Потому что ее величество еще очень слаба, забыли? Поездка по городу занимает несколько часов: хорошо, если Эва выдержит ее и прием. Бал – это уже чересчур. Могут заподозрить неладное.

– Понятно… – Я опустила голову. Конечно, все правильно… но страшно обидно! – Вы сказали – поездка? Но я никогда не сидела на лошади!

– Умоляю вас, сударыня… – Сейчас губы канцлера едва заметно дрожали от сдерживаемой улыбки. – Это его величество с сыновьями могли продефилировать верхом. Даже ее величество – я имею в виду мать Эвы, разумеется, – иногда садилась в седло, но обычно дамы едут в открытом экипаже.

У меня отлегло от сердца. Танцевать я умела – может, не так изящно, как придворные дамы, – а вот верхом не ездила ни разу в жизни. Мне иногда представлялось, как я вскакиваю на прекрасного скакуна, и он мчится что есть сил по огромному лугу, навстречу восходящему солнцу, и высокие травы хлещут меня по босым ногам… Но я прекрасно понимала, что это невозможно: я свалюсь, стоит коню шагнуть. Хуже того, я на него и не взберусь без посторонней помощи, а как управлять, вообще не знаю. Видела, конечно, но что толку?

Извозчики, когда везли нас на прогулку в открытых колясках, иногда давали кому-нибудь подержать вожжи (госпожа Увве, если оказывалась в этом же экипаже, делала вид, будто не замечает такого безобразия). Только подержать, не более, они были готовы в любой момент перехватить их, но и то я ощущала мощь упряжных коней… Хорошо выученные, они шли шагом, но что, если бы вдруг испугались? Бросились вскачь по мостовой, расшвыривая прохожих и лоточников? Опрокинули бы коляску? Разве бы мне хватило силы и умения совладать с ними? Конечно же, нет! А ехать верхом, наверно, в тысячу раз страшнее, даже если лошадь поведут под уздцы, потому что все это будет происходить на глазах у сотен людей…

Я читала: один древний полководец погиб вот так, во время торжественного шествия. Под ним был выученный боевой конь, сам он много лет провел в седле, но… Кто же знал, что в этом городе принято разбрасывать цветочные лепестки и разбрызгивать душистую воду перед гостями? Лепестки конь еще стерпел, но когда жгучая жидкость угодила ему в глаза, встал на дыбы. Полководец не ожидал подобного (и, наверно, был уже нетрезв), поэтому вылетел из седла, ударился головой о камень и тут же умер. Старый господин Ладсон любил рассказывать эту историю и непременно прибавлял в финале: «так проходит земная слава». Не знаю, что он имел в виду, объяснений никогда не следовало.

– О чем вы так задумались, сударыня? – прервал мои воспоминания голос канцлера.

– Пытаюсь представить, каково это: быть на глазах у толпы, – честно ответила я.

– Со временем к этому привыкаешь. В первый раз, конечно, страшно. Но не беспокойтесь – я буду рядом. Могу даже взять вас за руку.

– Благодарю, Одо, – собравшись с духом, ответила я. – Думаю, я справлюсь сама. Но если вдруг пойму, что сейчас начну дрожать мелкой дрожью, непременно воспользуюсь вашим предложением.

– Вот и славно. – Он снова потер переносицу. – Об этом мы поговорим ближе к делу, а теперь идите спать. И помните – я жду ваши записки, и вопрос пансионов первоочереден: Ларан должна заняться делом как можно скорее.

– А праздник? Разве она не оскорбится, если ее не будет рядом с ее величеством?

– Кто вам сказал, что ее не будет? – нахмурился канцлер. – Разумеется, свитские поедут с вами. Но общаться вам не придется: все внимание вашего величества должно быть обращено на ликующих подданных, а никак не на графиню. Вдобавок она станет опекать баронессу – для той подобное внове, – а потому не сможет уделять вам слишком много времени.

– Как все запутанно… – в который раз повторила я.

– Вы увидели лишь малую часть происходящего, сударыня. И как ни странно, хоть и испугались, но не растерялись. Если в вашем пансионе воспитывают девушек именно так, я намекну графине Ларан, что с госпожи Увве стоит взять пример хотя бы в этом.

«Сэль наверняка бы растерялась, – подумала я. – А вот Юна… Может быть, и нет. Она смелее меня. Она даже ухитрилась познакомиться с каким-то студентом на прогулке в ботаническом саду и передавала ему записки через домашних девочек».

– Одо, можно, спрошу? – спохватилась я.

– Конечно.

– При дворе ведь есть другие маги помимо мэтра Оллена? Не может не быть!

– Да, есть.

– И никто из них не может определить, что я – не ее величество? Я имею в виду – не догадаться по поведению или чему-то еще, как графиня, а…

– Не может.

– Потому что мэтр Оллен сильнее их всех?

– Совершенно верно.

– Почему вы не хотите о нем говорить? – спросила я. – Вы… вы его боитесь?

– Да.

– Но… как же…

Он встал и протянул мне руку, молча, и я послушно встала. Повторялся мой первый вечер здесь: я снова шла в одних чулках – почему-то даже в голову не пришло обуться – сперва по коврам, потом по каменным ступеням, затем по крупному гравию дорожки. (Подумала еще: жалко чулки, совсем новые, а теперь они будут в таких дырах, что не заштопаешь.) Только на этот раз уже не так боялась покрепче схватиться за руку канцлера. Старалась не виснуть на нем, но…