СТАТУС-КВОта

Все явственней, плотней сгущался хрусткий шорох: полезли из укрытий, нор, из листвяных лежбищ несметные полчища малой твари – сороконожки, сколопендры и жуки. Блескучими зигзагами метались стрелы змей. Холодными ожогами уж третий раз обдало ноги, оцепеневшему в укрытии Ич-Адаму: два полоза и щитомордник молниеносными бросками лизнули стопы человека.

Орала, дергалась, подпрыгивала и зависала на деревьях стража. Хитиновые ручьи термитов, прокладывая путь к вершине, вонзали челюсти во все живое на пути.

Шло время. Стремительно набрякло чернотою небо, прибитое к Вселенной алмазными гвоздями звезд. Неукротимой, хищной белизной накалялся в этой бездне диск луны. Рванье огрузлых туч неслось под ней, заглатывая и выпуская из чрева Индру (фонарь земли).

Чередовались волглый свет и тьма. Земная плоть уже дрожала, не переставая. В ее глубинах твердела, напрягалась плазменная диафрагма, и, прорываясь сквозь свищи вулканов, выхлестывала магмой извержений. Вползая в хладность океанских вод, она кромсала чередою взрывов острова и побережья. Ошметки каменистой тверди разбрасывались на десятки миль.

Мардук – Нибиру, космический бродяга, втрое массивнее земли, уже почти вплотную приблизился к галактической калитке между Венерою и Землей. И стал протискиваться в этот промежуток, давя и раздирая межпланетную теснину магнитно-гравитационными мускулами Голиафа.

Построившись в единый внешний ряд, творили собою парад планеты: Плутон, Нептун, Уран, Сатурн, Юпитер, Марс, с ефрейторским подобострастием взирая на инспекторский прилет избранника Создателя – Межгалактического Генерала.

Замедлилось, почти остановилось вращение Венеры в захвате космического поля напряжения. Облапивши ее, застенчивую фифу, космический бродяга бесцеремонно щупал попавшуюся под руку местную бабенку. Та обмирала в нахрапе и разгуле грубой силы.

Вся необъятность глади океанов и морей на KI набухла пузырями, притянутых магнитным полем к космо-монстру. Из океанских впадин перетекала на просторы тверди, заглатывая и погребая их, вода. Валы приливов переливались через края морских и океанских чаш, катились через сотни миль равнин гигантскими катками. Дрожали в напряжении чудовищные водяные пузыри, вздуваясь над землей на две-три мили. Вершины их смещались, тянулись вслед за присасывающей массой небесного пришельца.

Прорвавшись сквозь «калитку» меж Венерой и Землей, Мардук-Нибиру вписывался апогеем в свою орбиту.

Истомно изнывая в пережитой хватке, остановила свой бег Венера. Презрев с бесстыдством скреплявшие Галактику законы, отчаянно тянулась вслед за Мардуком, раскручивая тело в безумии обратного вращения – по часовой стрелке: слева направо.

Мамзель теперь вращалась дико и противоестественно– единственная среди солнечной компании одиннадцати планет.

Меж тем океанические и морские волдыри, отпущенные притяжением Мардука, рушились на KI ударами безмерных молотов. Валы накатывались на леса и рощи, выдергивая из земли столетних великанов, закручивали их в бурлящих вихрях. Щетинясь расщепленными стволами и корнями, соленая текучесть катилась по равнинам, накрывая стада бизонов, мамонтов и антилоп. Дробила, сплющивала плоти. Окрашенная кровью бурая стихия, встречая горы, обтекала их: на склонах оседала смесь древесины, шкур, костей. Их засыпало, консервировало илом на века. Стонала, прогибалась планетарная твердь, выдавливая жидкое свое ядро сквозь жерла действующих и давно уснувших вулканов. Триллионы тон текучей магмы раздирали их: земля рожала огненную дочь.Потоки лавы, мешаясь с водяной стихией, взрывали горы и каньоны раскаленным паром.

Смещался центр тяжести земли. Ее вершина – полюса теперь вихлялись в прецессионном цикле.

…Ич, скорчившись, сидел в кустарнике пред цепью стражи. Почувствовал, как тяжко и надрывно дернулся под ним земной шар. Адама вышвырнуло из кустов. Вопили стражники, кеглями валясь на лесную прель. Сжимая в панике лезвия вместо рукояток, озирались, обжигаясь зрачками о сверкающую зарницами полутьму.

В ней разливался первобытный ужас.

Вверху над ними, на крутизне склона, взбухал животный рев толпы. Блескучими мазками метались факела. Отпущенные корабелы, плотники, строители, толпа рабов, доставивших Ковчегу последнюю партию пернатой живности, лавиною ссыпались вниз.

Удушливый сернистый пар полз с поднебесья, растапливал снега Килиманджаро. Ручьи воды, стекая, убыстряли бег, сливались в разъяренные потоки. Те, догоняя белопенными удавами, сбивали с ног сбегавшую сверху людскую массу.

Все это, докатившись, обрушилось на стражников. Стража поднималась на ноги, брала в свирепое кольцо легата.

– Нам больше нечего здесь делать!

– Подохнем, если не уйдем…

Закованный в боевую сбрую эфиоп, содрал с себя наплечники, кольчугу, снял с курчавой головы блескучую зализанность шлема, отшвырнул его. Нацелился в легата пальцем:

– Ты больше мне никто! Мы свое дело сделали, теперь…