Стихотворения

Из эпохи бессознанияМиража и речки Леты — ЯузыЗавернутый в одно одеялоВместе с мертвым Геркой Туревичеми художником ВорошиловымЯ спускаюсь зимой семидесятого годаВблизи екатерининского акведукапо скользкому насту бредовых воспоминанийпадая и хохочав алкогольном прозрениивстречи девочки и собакивсего лишь через год-полтораМилые!Мы часто собирались там где Маша шила рубашкиА Андрей ковырял свою грудь ножомМы часто собиралисьчтобы развеяться после

снеговою пылью над Москвоймедленно оседающей в семидесятые годыпростирающей свое крыло в восьмидесятыеЗа обугленное здание на первом авеню в Нью-ЙоркеВсе та же одна жизньи тот же бреднастойки боярышника«это против сердца»сказал художник-горбун из подвалавпиваясь в узкое горлышко пятидесятиграммовойбутылочкиПротив сердца —против Смоленской площадигде троллейбус шел во вселеннуюгде встречались грустные Окуджавырезко очерченные бачурины похожие на отцовгде на снегу валялись кружки колбасыи стихи и спички

и пел АлейниковИ подпевал ему Слава Лен

Вы будете меня любить…

Вы будете меня любитьИ целовать мои портретыИ в библиóтеку ходитьГде все служители — валетыСтарушкой тонкой и сухойОдна в бессилии идетеИз библиóтеки домойБоясь на каждом повороте

И вместе с беломраморной зимою…

И вместе с беломраморной зимоюОт шелкового смуглого чулкаЯ свою ногу ласково отмою

И здравствуй милая российская тоскаМетели с виски мы пережидаемГлоток и розовый румянец щекДобавим англицким красивым крепким чаемСклонив внимательно над чашкою високПотом картишки и еще рисункиНо сердцу глупому готовится ударВзгляни назад — там преступлений лункиТам вниз ушла любовь как бледный солнца шарУже на зимний день надежды не имеяЯ с пуговицей полюбил пальтоИ в белый свитер свой тихонько шею греяМеня не любит здесь — зато шепчу никтоМеня не любят здесь. Сараи здесь. АнгарыЗдесь склады стульев и столовЗдесь ветрено — светло и в дверь летят ударыОтсюда я уйти в любой момент готов…

В мире простом украинских хат…

В мире простом украинских хатБыл неземной закатВ состав заката входили тогдаПрожитые теперь годаКазалось умру. И не встать вполнеИ было пятнадцать мнеИ если ствол дерева или угол домаИли куст шиповника возникалТо он провинцией насекомойА значит жизнью вонялЯ тогда называл свою маму дуройС отцом ни полслова не говорилЯ был ворюгой. Дружил с физкультуройИ Блока читал. И винищу пил.

Живет он у теплого моря…