Вошла хозяйка с Дюдькой неизменной,Линючей кошкой на засученных руках,И прислонилась к притолке смиренно,И слизывала сало на щекахМурлыча кошка… И тянуло чадом,И пригарью из коридора… «К вамКакая-то мадам!» И пронизала взглядомИ Кадю и Петра… «Оне остались там -В передней… Проводить их?» — Проводите!-И уж из чадной тьмы тянулись нитиЗнакомых запахов, казалось, и шагиЗнакомо быстры были и легки.
XXXII.
«Ах, оба дома! Вот не ожидала…Петюша, милый… Нет, он все такой,Как раньше! А уж Кадя насказала:И похудел, и постарел… Ну — бородойОброс и — только! Вышло очень мило.Ну, как литература, как дела?Ах, не забыть, пол Пелагея мылаТам, на верху, и галстук твой нашла…Вот — приезжай, и сам возьмешь, и будетПриехать случай… Кхо! я вся в простуде…У вас тепло, а у меня несет,Как в решето — чини хоть каждый год!»
XXXIII.
— Куда ты, Петр? — «Я, может, помешала?Ты, Петя, не сердись — я ведь сейчас уйду…»Заторопилась тетка. Подбежала,Схватила Кадя за рукав, к плечуПрижалась, зашептала жарко: «Слушай!«Послушай, Петр — оставь уж для меняСвои причуды, тетку пожалей!» И глуше,Как будто сердце самое тесня,Сказала вдруг почти беззвучно: — Петя,- Что ж, заслужила я еще и этой плети?Да, да! И это все! И это — уж конец?Нет смелости ответить? Трус, подлец!-
XXXIV.
…А над Москвой висел уж тяжкий, черныйСгущенный чад — ночь встала над Москвой.Автомобилей каркали волторны,И слышен был трамвая близкий вой.Слепые окна подозрительно щитамиЗакрылись от прохожих; рысакиЛетели, грязь кидая веерами;Трещали полицейские свистки…И кто-то пьяный, грустный, одинокий,На тумбe скорчившись — хоть близкий, но далекийЗа мутной мглой глухого тупика — ,Пел, пел без слов, — их отняла тоска.
Глава вторая
I.
Нет — ночь Москвы страшнее ночи леса!Как звери спящие, лежат вокруг дома,И с улицы от них лишь легкая завеса —Блестящей проволоки редкая тесьма.Касаешься их лап протянутых — подъездов,И крыльев сложенных — с секирами оград,И дышит пасть двора, и — страшных птиц нашесты —Леса, таинственно забитые, торчат.Бегут таинственные сгорбленные люди,И в сизом ресторане, на посудеЛежат пещерками салфетки, и в окнеОфициант брелок качает на руке.