Прощался сын с отцом, со старым, мудрым греком. Прижавши юношу к груди, Сказал ему отец: "Клеон, мой сын, иди И возвратись ко мне — великим человеком!" Прошли года. Вернулся сын к отцу В наряде дорогом, весь — в золоте, в рубинах. "Отец, я стал богат. Счастливому купцу — Не будет равного мне богача в Афинах!" "Мой сын, — сказал отец, — я вижу, ты богат. Не говорит, кричит о том твое обличье. Но ежели б ты стал богаче во сто крат, Не в этом истинно-бессмертное величье!" Прошли года. И вновь вернулся сын к отцу. "Отец, я знанье все постиг в его вершинах. Мне, как первейшему на свете мудрецу, Все мудрецы поклонятся в Афинах!" И отвечал отец: "Ты знанием богат, Прославлен будешь ты, быть может, целым светом. Но ежели б ты стал ученей во сто крат, Величье истинно-бессмертное не в этом!" Прошли еще года. И в третий раз Клеоы Вернулся к дряхлому отцу, к родным пенатам [13]. Но не один вернулся он, А с братом, вырванным из вражьих пыток братом. "Отец, я услыхал его тюремный стон, И я ускорил час его освобожденья!" "Мой сын! Благословен день твоего рожденья! — Клеону радостно сказал отец-старик. — Смой кровь с себя, смени истлевшие одежды. Ты оправдал мои надежды: Твой подвиг — истинно велик!"