Безвестный агитатор в старой курткеХодил тогда по шумным коридорам,Сутулясь, как по просеке лесной.Как по листве опавшей, по листовкамРазорванным ступал он осторожно,Простаивал часами перед картой,Раскрашенной и пестрой, как закат.Мела метель, кружились долго хлопья,Как будто перья белых куропатокВ тот час на землю падали. Он шелКо вмерзшему в лед синий пароходу,Где спорили усталые охтянкиИ долговязый журавель колодца,Поклонами встречавший издалека,Напоминал родимую деревню.Закованная крепко в броню льда,Нева свирепо выла под мостами,Из прорубей струился пар косматый,Она дышала в полночь тяжело,И лед трещал, как будто грудь рекиЖелезный обруч с гулом распирала.А той зимой на берегу залива,Как крылья птиц, замерзших на лету,Висели паруса на старых лодках,И падала колючая звездаВ дымки́ костров, пылавших на закате.Он полюбил туманы над Невой.Его везде встречали. На заводахОн появлялся часто вечерами,И в спор вступал, и, медленно крутяСолдатскую цигарку, улыбался.Бывало, в ночь ревут гудки тревоги.Под выстрелами гаснут фонариНа перекрестках. Ходят патрулиПо улицам. Рабочие отрядыСпешат к вокзалам. Где-нибудь за ГдовомВ короткий час походного привалаПроходит он. Как часто в свежих гранках,Еще пропахших краской типографской,Подписанные Лениным декретыОн вслух читал. В солдатских сапогах,В потертой куртке, в шапке набекрень,С огромным свертком новых книг под мышкой,Он предо мной — как памятник живойРодному восемнадцатому году.Где облака настой сосновый пьют,И на заре токуют глухари,И в зимний день гудят деревья, в ревИзюбров быстрых голос свой вплетая,В глуши лесов, далекий, верный друг,Учитель мой в дни юности веселой,Быть может, эти строки перечтешь,И улыбнешься, и вздохнешь украдкой,И вновь припомнишь льдину на ветру.Спор до утра. Гудки тревоги. Смольный…1938