Простишь ли грех, в котором я зачат?[1731] —Он тоже мой, хоть до меня свершен, —И те грехи, что я творил стократИ днесь творю, печалью сокрушен?Простил?..[1732] И все ж я в большем виноват.И не прощен!Простишь ли грех, которым те грешат,Кто мною был когда-то совращен?[1733]И грех, что я отринул год назад,Хоть был десятки лет им обольщен, —Простил?.. И все ж я в большем виноват,И не прощен!Мой грех — сомненье:[1734] в час, когда призватьМеня решишь, я буду ли спасен?Клянись, что Сын твой будет мне сиятьВ мой смертный миг, как днесь сияет Он!Раз Ты поклялся, я не виноват,И я прощен!..
(На книгу Уильяма Ковелла в защиту книги Ричарда Хукера о церковной политике)[1736]
Хукеру в длинной защите нет нужды. Толстенная книга —О, трепещи, супостат! — весом одним защитит.
АВТОРУ
(На книгу Жозефа Скалигера «О поправке летоисчисления»)[1737]
Жозеф, ты здесь подвизался лет исчисленье поправить.Зря только ратуешь — ведь церковь, закон, сам монархНе навели в исчисленье порядка.[1738] Твоя же заслугаВ том, что не сделал сложней ты исчисление лет.
ЛЮБЕЗНЕЙШЕМУ И ДОСТОЙНЕЙШЕМУ БЕНУ ДЖОНСОНУ НА «ВОЛЬПОНЕ»
[1739]Если б отблеск твоей, о бард, лампадыПал на книги мужей весьма ученыхИ премудрых в делах земли и неба,В нас бы сразу рассудок прояснился.Но их держат веков паучьи сети...Так никто никогда не вторил древним,Чтобы древним, как ты, искусно вторить.Тки, вития, словес осенью пряжу!Им в рожденье даны, как масть, седины,Ибо книгам жить в детстве не пристало —Стариками родятся сразу книги,Дать которым бессмертье ты задумал.Равный древним в труде и даре слова,Превзошел ты сей век и век грядущий.Так прими же дары пороков наших.В них отцов мы затмили и потомков.
УЧЕНЕЙШЕМУ И ЛЮБЕЗНЕЙШЕМУ ДЖЕНТЛЬМЕНУ ДОКТОРУ ЭНДРЮСУ,