Стихотворения и поэмы

Вечер был ужасно туберозов,Вечность из портфеля потеряла morceau[5]И, рассеянно, как настоящий философ,Подводила стрелкой физиономию часов.Устал от электрических ванн витрин,От городского граммофонного тембра.Полосы шампанской радости и смуглый сплинЧередуются, как кожа зебр.Мысли невзрачные, как оставшиеся на-летоВ столице женщины, в обтрепанных шляпах.От земли, затянутой в корсет мостовой и асфальта,

Вскидывается потный, изнурительный запах.У вокзала бегают паровозы, откидываяВзъерошенные волосы со лба назад.Утомленный вечерней интимностью хитрою,На пляже настежь отворяю глаза.Копаюсь в памяти, как в песке после отлива,А в ушах дыбится городской храп;Вспоминанье хватает за палец ревниво,Как выкопанный нечаянно краб.

«Мы пили абсент из электрической люстры…»

Мы пили абсент из электрической люстры,

Сердца засургученные навзничь откупорив.Потолок прошатался над ресторанной грустью,И всё завертелось судорожным кубарем.Посылали с воздухом взорную записку,Где любовь картавила, говоря по-французски,И, робкую тишину в угол затискав.Стали узкиБрызги музыки.Переплеты приличий отлетели в сторону,В исступленной похоти расшатался мозг.Восклицательные красновато-черны!

Они исхлестали сознанье беззастенчивей розог.Всё плясало, схватившись с неплясавшим за руки,Что-то мимопадало, целовался дебош,А кокотка вошла в мою душу по контрамарке,Не снявши, не снявши, не снявши кровавых галош.

«Бледнею, как истина на столбцах газеты…»

Бледнею, как истина на столбцах газеты,А тоска обгрызает у души моей ногти.На катафалке солнечного мотоциклетаВлетаю и шантаны умирать в рокоте.У души искусанной кровяные заусенцы,

И тянет за больной лоскуток всякая.Небо вытирает звездные крошки полотенцем,И моторы взрываются, оглушительно квакая.Прокусываю сердце свое собственное,И толпа бесстыдно распахивает мой капот.Бьюсь отчаянно, будто об стену, яО хмурые перила чужих забот.И каменные проборы расчесанных улицПод луною меняют брюнетную масть.Наивно всовываю душу, как палец,Судьбе ухмыльнувшейся в громоздкую пасть.

«Кто-то на небе тарахтел звонком, и выскакивала…»