Стихотворения и поэмы

Кто-то на небе тарахтел звонком, и выскакивалаЗвездная цифра. Вечер гонялся в голубом далекеЗа днем рыжеватым, и за черный пиджак егоЛовила полночь, играя луной в бильбокэ.Всё затушевалось, и стало хорошо потом.Я пристально изучал хитрый крапДней неигранных, и над витринным шепотомГород опрокинул изнуренный храп.И совесть укорно твердила: Погибли с ним —И Вы и вскрывший письмо судьбы!Галлюцинация! Раскаянье из сердца выплеснем

Прямо в морду земле, вставшей на дыбыСдернуть, скажите, сплин с кого?Кому обещать гаерства, царстваИ лекарства?Надев на ногу сапог полуострова Аппенинского,Угрюмо зашагаем к довольно далекому Марсу.

«Мозг пустеет, как коробка со спичками…»

Мозг пустеет, как коробка со спичкамиК 12 ночи в раздраженном кабаке. ЯПамять сытую насильно пичкаюСладкими, глазированными личикамиИ бью сегодняшний день, как лакея.

Над жутью и шатью в кабинете запечатанном,Между паркетным вальсом и канканом потолка,Мечется от стрел электрочертей в захватанномИ обтресканном капоте подвыпившая тоска.Разливает секунды, гирляндируст горечи,Откупоривает отчаянье, суматошит окуркинадежд. Замусленные чувства бьются в корчах,А икающая любовь под столом вездежит.

«На лунном аэро два рулевых…»

На лунном аэро два рулевых.Посмотрите, пьяная, нет ли там места нам?!

Чахоточное небо в млечных путях марлевыхИ присыпано ксероформом звездным.Зрачки кусающие в Ваше лицо полезли,Руки шатнулись поступью дикою.Всюдут морщинистые страсти в болезни,Ожиревшие мысли двойным подбородком хихикают.По транспаранту привычки живу, вторично сбегая с балансирующего ума,И прячу исступленность, как в муфту,В облизывающиеся публичные дома.

«Снова одинок (Снова в толпе с ней)…»

Снова одинок (Снова в толпе с ней).Пугаю ночь широкобокими криками, как дети.

Над танцами экипажей прыгают с песнейНегнущаяся ночь и одноглазый ветер.Загоревшие от холода город, дома и лысина небесная.Вывесочная татуировка на небоскребной небритой щеке.Месяц огненною саламандрою вылез, но яСвой обугленный зов крепко зажал в кулаке.Знаю, что в спальне, взятый у могилы на поруки,На диване «Рекорд», ждет моих шатучих, завядших губПрищурившийся, остывший и упругий,Как поросенок под хреном, любовницы труп.

«Когда завтра трамвай вышмыгнет, как колоссальная ящерица…»