Стихотворения и поэмы

Возможен ли народный гнев,

Дерзнут ли выступить повстанцы,

Когда туземок, опьянев,

Взасос целуют иностранцы?

Таков неписаный закон!

И коль француз угоден даме,

То русский хоть и возмущен,

Но удаляется задами…

Жара. И в дорогих мехах

Сопят красотки, как зверухи.

Делец хлопочет, впопыхах

Жилет не застегнув на брюхе.

Купить-продать он всё готов:

Валюта, спирт, медикаменты,

Не покупает лишь домов,—

Спокойней есть апартаменты.

Какие? — Например, экспресс.

Вы помните судьбы уроки?

В Самаре сел, а после слез

Ну, скажем, во Владивостоке…

Ах, стала б Хлоя

^[505]

в этот час

Беспутнее, чем Мессалина

^[506]

!

Ведь плата страсти: первый класс

От Омска прямо до Харбина.

А те, кто, честью дорожа,

Удобный пропускают случай,

Пусть путешествуют, дрожа,

В теплушке вшивой и вонючей.

4

Вот юноша (неловок он

В шинели длинной, офицерской),

Насилует здоровый сон

Он по ночам в таверне мерзкой.

Но юноша идет туда

Не пить и не забавы ради —

Поэтов сонных череда

Там проплывает по эстраде

И песенка у всех одна —

Читают медленно и хмуро,

Что к гибели присуждена

Большевиками вся культура…

Вот девушка, она мила.

Из Мани превратилась в Мэри.

Она присуждена была

Чекой Московской

^[507]

к "высшей мере".

За что? — Не всё равно ли вам!

И тень на личике невинном:

Она недоедала там

И… торговала кокаином.

Теперь: наряды, хлеб в избытке,

Театр, купанье в Иртыше,

Наикрепчайшие напитки

И жуть какая на душе.

5

Но алый пламень не погас,—

Он в хижинах мерцал нередко.

Угрюмых слов и дерзких глаз

Не уследила контрразведка.

И ночь была, и был мороз,

Снега мерцали голубые,

Внезапно крикнул паровоз,

Ему ответили другие.

На паровозные гудки

Откликнулся гудком тревожным

Завод на берегу реки

В поселке железнодорожном.

Центральный загудел острог.

Был телефонов звон неистов:

"Приказ: в наикратчайший срок

Прикончить пленных коммунистов!"

И быстро стих неравный бой.

Погибла горсть нетерпеливых.

И егеря трубят отбой.

У победителей кичливых

Банкеты, речи и вино.

И дам, до ужасов охочих,

Везет гусар в Куломзино

^[508]

Смотреть расстрелянных рабочих.

6

Был день последний бестолков.

"Падет ли Омск?" — кипели споры

Пьянчуг, а внутрь особняков

Уж заглянули мародеры…

А вечером, часам к восьми,

Просторы степи стали мглисты,

И, чтоб под Омском лечь костьми,

Вооружились гимназисты.

Но мягким снегом замело

Иртышский берег — поле боя.

И боя не произошло

^[509]

.

Без боя отдали былое.

Киргиз-погонщик закричал,

Затерянный в лохмах метели.

И, потянувшись на вокзал,

Обозы четко заскрипели.

Бегут вассалы Колчака,

В звериные одеты шкуры,

И дезертир из кабака

Глядит на гибель диктатуры.

Морозным утром город пуст.

Свободно, не боясь засады,

Под острый, звонкий, снежный хруст

Вступают красные отряды.

Буржуй, из погреба вылазь!

С запасом калачей и крынок,

Большевиков слегка страшась,

Идут молочницы на рынок.

Обосновавшись у лотка,

Кричит одна, что посмелее:

"Эй, красный, выпей молока,

Поди-кось нет его в Расее!"

1924

Правдивая история об Увенькае, воспитаннике азиатской школы толмачей в городе Омске^{684}

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Поручик отставной Петров с учениками был суров,

Не уставал напоминать:

"Политику извольте знать!"

Вот и сейчас, вошел он в класс:

"Испытывать я буду вас… Я говорил вам много раз —

Владыки сопредельных стран давно покорствуют России.

Так вспомним же: кокандский хан нам отправлял дары какие

В тысяча восемьсот тридцать первом году?

Ну-ну! Скорей ответа жду!

Ты отвечай, Нур Мухамед!

Молчишь? Не можешь дать ответ.

Не помнишь? Спросим Увенькая.

Ответствуй".

Увенькай встает и тотчас же ответ дает:

"Даров тех опись есть такая:

Бухарской сто локтей парчи, джюнгарской свиток чесучи

^[510]

,

Джелалабадские шелка

^[511]

, песку златого два мешка,

Монголы, взятые в полон, и элефантус, сиречь — слон"

^[512]

.

— "Ты прав! Ведом был белый слон. Скажи — дошел докуда он?"

— "Не доходя и до Тобольска, сдох элефант на Иртыше:

Слону студено было, скользко идти по первой пороше"-

— "Ты прав! Здесь нет слонам дорог.

Садись. За твой ответ пятерка.

А кто не выучил урок, тому сегодня будет порка!"

Истории учитель строг.

2

Полковник Шварц, угрюм с лица, имел отзывчивое сердце.

Для мальчугана-иноверца полковник заменил отца.

За стол садилися один простой обед делить по-братски —

Раб молодой и господин. Текла их жизнь по-холостяцки.

Спросил полковник:

"Ну, дружок, какой сегодня был урок?

Чему учили нынче вас?"

И начал Увенькай рассказ…

Воскликнул Шварц:

"Петров дурак! Он учит вовсе вас не так,—

Таит он, что кокандский хан в вышеозначенном году

Затеял дерзостный обман, себе, конечно, на беду.

"Глаза, мол, русским отведу, слона, мол, русским приведу!"

России в подданство просясь, сказав "покорствовать желаем",

Переговоры вел с Китаем о том же самом хищный князь.

Вот и послал послов-пройдох… Но их назад мы завернули.

Не от мороза, а от пули индийский слон в степи подох!

Теперь ты понял, милый друг?

Учиться кончишь ты когда,—

Пошлем тебя туда, на юг, во туркестански города.

Разведывать ты будешь там, ходить за ханом по пятам.

Его повадки изучи. Тебя готовим в толмачи.

Но, если в дебрях той страны годок побудешь ты не зря,