Стихотворения. Поэмы

На днях я видел сон.Спал я иль грезил наяву, не знаю,Но сон мне памятен во всех чертах.Красивый, дивный сон! За описаньемЕго подробностей дрожит рука.Куда-то я тащился. Виноват,Наоборот: шел быстрыми шагами,Стараясь не смотреть по сторонам.Вид этих мест был страшно зауряден,И заурядней были, может быть,Лишь люди края;Холодные, бесстрастные глаза,Обыденные, будничные лица.Так вот, я, значит, мчался, торопясьОставить по возможности скорееЛюдей ужасных и ужасный край,И подошел

К высокому забору,На воротах которого, вверху,Алмазной радугой сияла надпись: «Страна любви».Я в нетерпенье распахнул калиткуИ внутрь вошел.И что ж я увидал?Единственно поэт Или художникВ горячечном восторге созиданьяМогли б представить что-нибудьПодобное.Передо мной лежал цветущий край,По-видимому, местонахожденьеДействительного рая.Далёко вширь раскинулась равнинаС сортами древовидных розРазмеров дуба.

Посередине тысячью извивовТекла река, все возвращаясь вспять,Как бы не в состоянье оторватьсяОт только что мелькнувших берегов.На горизонте громоздились скалы,На головах которых,Как кудри, завивались облака.Как вкопанный смотрел я вдаль, забывЗакрыть калитку; как завороженныйПошел вперед,Доверившись какому-то влеченью.Я шел лугами,По ним бродили молодые людиС опущенною головой,Как будто бы ища в траве иголку,Я их спросил, что ищутОни с таким стараньем.

«Рвем ядовитые растенья», — был ответ.«Зачем?» — переспросил я. «Для отравы.Чтоб выжать сок и, выпив, умереть».Я удивился и пустился дальше.Я подошел к стволуОгромной розы,Чтоб отдохнуть под ней,Но обомлел и отскочил обратно.На ней, над головой моей, виселПовесившийся юноша. В испугеЯ побежал от этой розы прочьАллеей целою таких деревьевК другой, и третьей, и четвертой. ВсюдуОдно и то же зрелище, На всехВиселоПо человеку.«Скорее за реку! — подумал я. —Наверно, там

Откроется страна любви счастливой,Как обещала надпись».Я на берег сбежал и прыгнул в лодку.Я быстро греб, но греб, закрыв глаза:Со дна реки всплывали кверху трупы.И юноши и девушки, топясь,Ныряли стаей вспугнутых лягушек.Я переправился. Все тот же ужас:Останки отравившихся, телаПовесившихся и прыжки с утесов,А на местах паденья — мозг и кровьСамоубийц. Я проблеска искал.Ни одного. Все то же. БеспросветностьСамоубийства и улыбка синевыНад чудной, улыбающейся далью.

Колто, октябрь 1847 г.

Небо и земля

Перевод Б. Пастернака

^{88}