Сто сорок писем Василия Белова

Конфликтность и фарисейство сгубили и Щербакова, нарядившего себя в одежды православного писателя. По крайней мере, про эту особенность писал и кляузник Лебедев, и сам писарчук, когда заваливался в столичные газеты и журналы. «Я православный писатель!» – громогласно заявлял Щербаков, подавая рукопись и рассчитывая при этом на особое привилегированное к его писаниям отношение. По его доносу из редакции областной газеты «Очарованный странник» ушел Виктор Тростников. Но после пасквильных статей о жизни монастыря, где Щербаков обзывал участников крестного хода «крысами» да «туристами», негодовал по поводу того, что ему дали нести не ту икону, какую он желал, его самого перестали привечать в монастыре.

Про все эти завихрения местных фарисеев с горящими глазами, жаждущих испепелить всех, кто с ними не согласен и кто говорит им правду в глаза, Василий Белов знал лучше литератора Лебедева, потому и не согласился с ними, высказал им пожелание исправиться и покаяться.

Письмо сорок третье

Анатолий Николаевич, пожалуй, ты прав насчет всяких писарчуков. И народ говорит буквально так: «Не тронь дерьмо, оно и вонять не будет». Впрочем, твои недруги побаиваются и меня. Молчат. Что дальше?

Как прошли встречи с Куняевым?

Поездка моя в Рим была прекрасна, жаль только, что мало. Особенно на острове Корфу было чудесно, плохо только то, что я боялся купаться (17 градусов вода). С грыжей моей лучше сидеть в тепле.

За Страхова тебе большое спасибо! Мы вскоре едем с ним на Валаам, даже не знаю, надолго ли, я там тоже попробую научиться хотя бы рисовать карандашом, если получится, то попробую и маслом.

Кланяюсь твоему семейству.

Достроил ли дом?

Будь бодр и береги суставы.

Белов.

На конверте стоит дата отправки из Вологды – 27 мая 2003 года.

Белов хоть и много путешествовал по миру, но предпочитал рассказывать больше о поездках по России, чем по зарубежным странам. Путевым очеркам он уделял внимание, охотно их писал, но опять же, в каких публикациях он более искренен, наблюдателен, любопытен?! Пожалуй, в очерке «Дорога на Валаам». А его книга «Раздумья на родине» – это гимн красоте России, это путь к углубленному познанию многотрудной и славной истории нашей Родины.

В этом сборнике есть очерк и о путешествии автора по Италии, называется он «Дважды в году весна». Он тоже познавателен, интересен. Автор даже защищает великого Микеланджело от упрощенной трактовки его жизни как иностранными, так и отечественными искусствоведами. Когда я читал этот очерк, то поразился тому, сколько нужно было прочесть документального материала про жизнь Микеланджело или про историю Флоренции, чтобы вступить в спор с писателем Мережковским и художниками-авангардистами и опровергнуть затем как устоявшиеся мифы, так и навязанные ими ошибочные выводы!

Я перечитал очерк про Валаам и очерк про Италию и утвердился в мысли, что в первом материале автор более раскрепощен, любвеобилен, переживателен.

Посещение греческого острова Корфу, о котором написал Белов в этом письме, не подтолкнуло его к написанию очерка. А ведь он назвал эту поездку чудесной, прислал мне в конверте еще и две фотооткрытки с живописными видами на море и монастыри. Я сам потом по напутствию Василия Ивановича слетал на Корфу, поклонился местам и памятнику моего великого земляка-адмирала, не проигравшего ни одного морского сражения, святого Федора Ушакова. Красота греческого острова пленила меня, но я тоже не написал путевых заметок, хотя намеревался. Видимо, все просто: когда у писателя дефицит времени, он берется воспевать красоту своих родных мест и сражаться за решение проблем собственной страны.

После поездки на Валаам Белов признался мне, что впервые задумался о том, а не бросить ли ему мирскую жизнь и уйти в монастырь? И тотчас, правда, поправился, одернул себя, мол, рано собрался, верой слаб.

Валаам покорил сердце и душу писателя навечно. И когда художник-земляк Валерий Страхов предложил ему поехать туда снова, он без раздумий дал добро.