Странствия Шута

Путешествие тянулось буднично. Погода стояла прекрасная, мой отряд отлично вел себя в гостиницах, и Фоксглов выглядела довольной ими. Когда мы приблизились к Ивовому лесу, на сердце у меня стало тяжело, а Персеверанс помрачнел. Мы вышли на длинную подъездную аллею, и поникшие под бременем снега березы выгнулись над нами, приглушив дневной свет. В какой-то момент Персеверанс повернул голову, и я знал, что он смотрит на место, где настигла его чалсидианская стрела. Никто из нас не говорил об этом.

Сначала мы увидели сгоревшие конюшни, и только потом — дом. Я приказал сжечь оставшуюся часть сарая и кости погибших там же, на месте. Теперь обломки были убраны, и на каменном фундаменте остался только пепельно-черный истоптанный снег. Рядом поднималось новое строение, уже закрытое с одного конца. Завидев нас, зашелся лаем бульдог. Выбежала девочка, схватила его за загривок и утащила куда-то.

— Это хозяин! — закричали около конюшен, и я увидел, как кто-то спешит к дому. Подошли несколько человек, чтобы забрать лошадей у меня и Фоксглов и показать гвардейцам дорогу к конюшням. Я попросил Персеверанса помочь им.

Дворецкий Диксон встретил нас в желто-зеленом жакете, украшенном костяными пуговицами. Он явно наслаждался повышением. Я же мог думать только о том, что он — не Рэвел. Он рассказал мне, как все здесь радовались новости о спасении леди Шан. Он надеялся, что у нее все хорошо, потому что сам он с любовью вспоминает ее. Он надеялся, что она скоро вернется. Я спокойно ответил, что теперь она будет жить в Баккипе. После он спросил про Фитца Виджиланта и сказал, что его здесь не хватает. Я ответил, что он тоже поселился в Баккипе. Затем, изменив тон и опустив глаза, он сказал, что всех огорчила потеря леди Би.

— Такая малютка, и такая милая, даже со своими странностями. Люди говорят, что она все равно была не для этого жестокого мира.

Я внимательно посмотрел на него, и он покраснел. И тут же спросил, не хочу ли я отдохнуть или подкрепиться, но вместо этого я попросил показать, что было сделано в мое отсутствие. Я уже заметил, что входные двери были мастерски восстановлены.

Он повел меня мимо залатанных портьер, пустых мест, откуда сняли гобелены, мимо укрепленных дверных косяков и стен, на которых больше не было шрамов от лезвий.

В моей спальне навели порядок. Запертый сундук, где я держал свои личные вещи, выдержал налет. Затем была комната Би. Диксон говорил тихо, как рядом с умирающим.

— Я позволил ее служанке привести комнату в порядок, сэр, и сложить все так, как было до… — голос его затих. Он открыл дверь и ждал, пока я войду. Я посмотрел на аккуратно сложенную постель, на маленький плащ на крючке и пару тапочек у очага. Все такое маленькое, такое чистое. Все на месте, кроме ребенка. Я протянул руку и закрыл дверь.

— Ключ, пожалуйста.

Он поднял большую связку ключей и показал мне один. Я протянул ладонь, он замешкался, снимая его. Я запер дверь, а ключ положил в карман.

— Дальше, — скомандовал я, и мы пошли в комнату Шайн. Там царил идеальный прядок, не то что в то время, когда она жила в поместье.

— Упакуйте все это, — сказал я несчастному дворецкому. — И отправьте ей в Баккип.

— Как скажете, сэр.

Он вздохнул, понимая, что столкнулся с грандиозной задачей.

То же самое я попросил сделать с вещами Ланта. Диксон спросил, пришлю ли я нового писца учить детей и помогать с ведением счетов? В своем горе я совсем позабыл об этом. Здешние дети заслужили лучшего владельца усадьбы, чем я. Я обещал сделать это.

У дверей своего кабинета я отпустил Диксона. Выломанный замок искусно отремонтировали. Резной камень Шута все так же лежал на каминной полке. Восстановили стойки для свитков, и кто-то попытался прибраться на моем столе. Но это больше не было моим местом. Я запер дверь и ушел.

Диксон подготовил прекрасный ужин. Фоксглов хвалила и его, и кухарок, а он просто светился. Я закончил с едой и ушел отдыхать, и провел ночь, глядя в потолок комнаты, которую когда-то делил с Молли. Я никогда не был набожным, но если бы мне хотелось молиться, то Эль, жестокий бог моря, прислушался бы ко мне скорее, чем нежная Эда — хозяйка полей. Но той ночью у кого-то или чего-то, а может статься — у Молли, я просил прощения и рассказывал о желании как-то искупить вину. Я обещал взыскать по полной: боль за боль, кровь за кровь. Мне казалось, что ничто и никто не слышал меня, но в самые темные часы ночи я ощутил прикосновение Неттл.

Ты в порядке?

Ты же знаешь, что нет.

Знаю. Подними стены, папа. Твое горе звучит, как одна из мелодий Олуха.

Детям поместья нужен новый наставник. Кто-то очень нежный и добрый.

Ты прав. Я найду такого для них.

С тобой и ребенком все хорошо?

Да. Меня не тошнит два дня. Я снова могу есть с удовольствием.