Страсть и бомба Лаврентия Берии

— Я думаю, первое, что мы должны сделать, — это срочно выдвинуть в сторону перевалов то подразделение альпинистов, которое сформировано и экипировано в Москве. Немедленно! Павел, — обратился он к специалисту по диверсиям, знаменитому Судоплатову, прибывшему в одном самолете с ним, — бери людей! Разбей перевалы на участки обороны. И пусть они блокируют горные дороги, ведущие к перевалам. Надо остановить продвижение альпийских стрелков и держаться до тех пор, пока подойдут формируемые отряды, в которые мы сейчас со всех фронтов собираем альпинистов, специалистов по горной войне.

Привлекайте местных жителей, хороших охотников, пастухов. Много альпинистов среди сванов… Помните, что немецкая горнострелковая дивизия «Эдельвейс» — а это двадцать две тысячи человек — уже вышла на перевал Клухор. И спускается в Закавказье. В Сванетию. Ваша задача — вместе с формируемыми отрядами загнать их обратно, поднять на перевалы! И сбросить обратно на Северный Кавказ! Выдвигайтесь немедленно!

Что ж, не зря Джугашвили направил его сюда, а Маленкова — к Сталинграду.

Берия, как никто другой, знал здешнюю обстановку, знал людей, местные нравы и обычаи и поэтому был способен мгновенно оценить ситуацию, принять решение, преодолеть сопротивление колеблющихся, убрать тех, кто не способен решить поставленные задачи, возвысить способных, предоставив им необходимые полномочия. Он помнил слова вождя о том, что «кадры решают все», и, исходя из этого посыла, действовал.

* * *

Формально за всю свою жизнь Берия как архитектор не построил ни одного мало-мальски приличного общественного здания. Однако же именно он был мотором реконструкции столицы Грузии. Теперь Лаврентий Павлович воочию увидел, как за эти годы запущенная его волей стройка преобразила Тбилиси. Он специально проехал от аэродрома по главным улицам перестроенного города. По пути к дому правительства он то и дело показывал своим московским спутникам прекрасные здания и хвастался:

— Вот этот проспект Руставели я построил! И как вам? Здесь раньше были трущобы да хибары. А теперь смотрите, какой стоквартирный дом получился! А вон цирк! Цирк на горе — видите? К нему еще лестница ведет. Тоже моя инициатива. Это что? Выберем время, я вас подниму на фуникулере на гору. Оттуда такая красота открывается! Вах! Пальчики оближешь! Какой город! И теперь эти олухи царя небесного могут его немцам отдать! Головы им всем снесу.

Штаб вновь прибывших расположился в одном из таких новых зданий — с колоннами и огромными мозаичными фронтонами. На облицованном мрамором фасаде красовались герб Грузинской ССР и соответствующие атрибуты. Внизу перед зданием, с двух сторон от входа, располагались гигантские, в стиле советского классицизма, статуи, изображающие аллегорические фигуры мужчин и женщин.

Разместились с удобствами, почти как в Москве. Не теряя времени, Лаврентий Павлович направил своих уполномоченных на разные участки Закавказского фронта.

Через какое-то время стали поступать сообщения. Неутешительные. Он припоздал. В районе Марухского перевала, который должна была оборонять 46-я армия, горные егеря уже выходили из ущелий в долины Грузии…

* * *

…Берия бушевал. Он орал и бесновался так, что сотрудники на этаже притихли и, склонив головы, в страхе прислушивались к крикам, доносившимся из его кабинета.

Там шел «разбор полетов». А если быть совсем точным, «разбор действий командующего 46-й армией генерал-майора Сергацкова».

Красный, как рак, с трясущимися руками генерал вылетел из кабинета наркома и рысцой помчался по длинному, выстеленному красной дорожкой коридору. Все ждали, что после всего произошедшего его, как часто бывало в таких случаях, арестуют. Но его только понизили в должности. А командармом вместо него стал Константин Николаевич Леселидзе.

Лаврентий Павлович «рубил лес» так, что «щепки летели» во все стороны. Он особо не разбирался в хитросплетениях закавказской оборонительной тактики и политики. И ему некогда было взвешивать все за и против, снимая и назначая людей на должности. Прозевал начальник разведотдела фронта полковник Симаков прорыв немцев через перевалы — слетел с должности. Голодают бойцы на заснеженных перевалах — долой начальника тыла фронта генерал-майора Ищенко. Не стеснялся он давать и характеристики. О начальнике штаба фронта, которого тоже снял с должности, генерал-майоре Субботине писал: «Плохой организатор, рассеянный, имеющий слабую память». О командующем 9-й армией генерале Марцинкевиче: «Командир он весьма ограниченный, безынициативный… безусловно случайно оказавшийся командармом, при докладе явно врал». В общем, «наломал он дров». Но главного добился. Куда только подевалась их важность и вальяжность! Все забегали, зашевелились, ускорились. Что и требовалось.