Струны: Собрание сочинений

Эпистолярная строкаС трудом ложится на бумагу,Над ней работа не легка,Засяду ль я или прилягу.Совсем не то мой старый стих,От детства мне приятель чудный, –Послушлив, ласков, нежен, тихИ верен в жизни многотрудной.Но не под силу и емуПоверх ярма навьючить грузы,Что переполнили сумуЖитейской тягостной обузы.А потому, покой храня,Минуя пни и буераки,Перескочу к «повестке дня»….Да лих, и тут-то западняИли возня открытой драки.

Сказать по правде, не чинясь,Ведь перепашет разве тракторТо месиво, ту гниль, ту грязь,Что стряпает «из грязи князь» –Для переводчика редактор.Таков-то здесь А. А. Смирнов, –«Желанием честей размучен»,Хоть в диалектике и нов, –И хоть учен, да мало учен.Срамит меня под старость летМозглявый этакий молодчик:В издательстве я не поэт,А заурядный переводчик.Здесь говорят: мой слог тяжел,Изящной Щепкиной не пара(«Дух века вот куда зашел!»):Я ловкости не приобрелСмягчать Петрарку и Ронсара.

Я не поэт – ну что ж? О томЯ не печалился б нимало,Когда б уж заодно, гуртомМой толстый «юбилейный» томРедакция не прижимала.Обидно толстяку худеть,Осанистому – молодиться…Куда ж себя, свой пыл мне деть?Тут кровь моя, а не водица!«Тебе пора бы на покой,Вот – редактируй Теплякова».Да, знаем мы, покой какой:Согнет дугой, пошлет с клюкой…«Пообожди годок-другойДо договора: не Благой,Потерпишь малост <так>, что ж такого?»Хоть в ней намек, а сказка – ложь,

Был разговор таков не сплошь,Но суть правдива и в намеке;Для книг – закон: вынь да положь,Тогда пойдут рубли и сроки.Пусть это временный указ(Меня утешил Петр Иваныч), –О нем я, не смыкая глаз,Порой боюсь подумать на ночь:Тут времени подпал точь-в-точьМой Боратынский, мой Евгений –И от меня уходит прочьВ недосягаемую ночьЕго печальный, мудрый гений.Нет, право – без элегий в дрожьВогнать бы мысль могла простая:И матерьял, и план хорош,Да ненароком глядь – помрешь,И пропадет все ни за грош, –

Так тут-то вот и запятая.Такие думы – ну, хоть брось! –Способны лошадь огорошить;Да мой ямщик кричит: «Небось!»И, помня русское авось,Бодрится подставная лошадь.И, к цели сладостной влекомПо жизненному захолустью,Все ж от поденщины тайкомЯ с музой милою знакомИ с тихой стариковской грустью.Нет-нет, украдкою втроемВслед Боратынского идем,И дух смятенный уврачеван.Судите же, каким огнемПри вашей весточке о немЯ и обласкан, и взволнован.Ночь 24-25 декабря 1940, Ленинград

«Коль хочешь плакать, плачь, но плачь один…»