Я смутно помню деревенский дом увы,(Должно быть, каменный и верно – белый)С просторными хоромами, старинный,С домовой церковью. Из коридорВысокая и вечно запертая,В нее ведет таинственная дверь.Лишь раз она, я помню, отомкнулась,И я увидел царские вратаИ тусклый небольшой иконостас.Живал здесь в доме — помню, говорили –Потемкин. И вокруг еще как будтоВитали тени близкого былого,И старый парк мечтанья навевал.Обширной он поляной расступалсяПеред подъездом пышным и широким,Где львы чугунные по сторонамСтояли, одинакие. А ближеИ в стороны чуть-чуть – на пьедесталахДве белых женских статуи. Как мраморКазался словно светлым откровеньемИного мира – меж простых деревьевИ даже рядом с парой темных львов!Здесь, помню, часто мы, мальчишки, шумноИграли, бегали, дрались, скакалиВерхом на палочках. А иногдаВзлезали, дерзкие, на львов чугунных.Но и тогда же стройный мрамор статуйНевнятное внушал благоговенье.Увы – не всем. Безвестный вольнодумецСвою телегу тут остановил,К божественным изваянным ногамВожжами крепко лошадь привязал,А сам ушел. Я помню — сердце сжалось,Когда в траву поверженной богинюУвидел я. Младенческой душеПочудилась обида роковая –Проста, как просто стало всё кругом,И непонятна в этой простоте.