Сын Эльпиды, или Критский бык. Книга 1

Мы прошли совсем немного, когда Талассий указал мне вперед, на аккуратный приземистый белый дом, к которому вела тропинка, петлявшая между кустов терновника.

– Вот здесь он и живет. Постой-ка…

Он замер. Дверь дома отворилась, и оттуда вышел критянин, очень похожий на самого Талассия: только постарше, с сединой в кучерявых волосах. С ним была высокая черноволосая девочка.

Триерарх приобнял меня за плечи, поверх вещевого мешка.

– Погоди, малый. Он сам к нам идет! Вот и познакомитесь!

Мы стояли на пустой пыльной дороге и дожидались, пока Критобул и его спутница приблизятся. Во рту у меня пересохло, сердце сильно забилось. Я сам не понимал, отчего так сильно волнуюсь.

И наконец Критобул увидел своего приятеля и меня.

– Талассий, старина, вот так встреча! А это кто с тобой?

– Питфей из Линда, юный странник и музыкант, – ответил мой покровитель. – Он всю дорогу услаждал наш слух, и теперь я хотел бы попросить тебя помочь ему устроиться у нас в Кноссе на несколько деньков. Если тебя не затруднит, конечно.

– Питфей из Линда?..

Критобул остановил на мне свои зеленовато-карие глаза, будто силился припомнить. Но потом широко улыбнулся и кивнул.

– Что ж, рад знакомству. Я Критобул, триерарх. А это моя дочь Поликсена.

Я впервые посмотрел в лицо черноволосой девочки, ровесницы Гармонии. У нее были зеленые глаза – цвета хризолита или моря в самой его глубине; и никого красивее я еще в жизни не видел…

Я поклонился.

– Хайре, – сказал я охрипшим голосом.

Поликсена улыбнулась мне, видя, какое у меня сделалось лицо. И хотя я никогда не встречал ни ее, ни этого минойца, я готов был поклясться всеми богами, что Критобулу она не дочь.

Глава 10

Критобул пригласил своего друга и меня в дом: я почти не сомневался, что он окажет нам гостеприимство, однако усиленно гадал, что кроется за его отношением ко мне. На Поликсену я смотреть больше почти не осмеливался… хотя всю дорогу ощущал на себе ее пристальный взгляд.

Изнутри дом триерарха, как и снаружи, оказался скромнее, чем наш, – в нем сильно пахло травами, шалфеем и тимьяном, пучки которых были развешаны по стенам; беленые комнатки были меньше и заставлены всякими пестрыми безделушками, вероятно, местной работы. А может, и привозными. Казалось, хозяйка этого жилища не слишком заботится о порядке, да и самому триерарху нет до этого особенного дела: он балует жену время от времени, привозя ей гостинцы, а настоящий дом его – в море. И чужих эти люди, похоже, почти не принимали.

Вы, конечно, удивитесь, как я все это понял так скоро? Я давно приобрел привычку оценивать обстановку, какой не было у большинства моих беспечных сверстников, – а времени присмотреться у меня было достаточно.

Светловолосая хозяйка и ее единственная служанка подали нам угощение – и сразу же скрылись, как в самом благовоспитанном греческом доме; девочка тоже ушла. Я еще удивился, что женщины этого дома блюдут себя так строго, совсем не по-минойски.

Однако за столом Критобул удивил меня снова – удивил несказанно: он предложил мне поселиться на те несколько дней, что я проведу на Крите, у него… Хотя видел меня в первый раз!

– Ты заплатишь мне, как на любом постоялом дворе, если желаешь, – сказал миноец: он глядел на меня словно бы с какой-то тайной мыслью. – Но одному поселиться в гостинице тебе нельзя.

– Почему? – строптиво воскликнул я, краснея от сознания положения, в котором оказался.

Критобул и его товарищ переглянулись.

– Потому что тебя там обчистят, если не прирежут, – серьезно сказал Талассий. – Ты, верно, слышал разные байки о критянах, в которых говорится, что тут у нас вор на воре? Так вот, половина из этого правда.

Я был потрясен.

– И ты так легко возводишь хулу на свой народ?

Талассий угрюмо рассмеялся. Теперь он совсем не походил на того весельчака, которым был на корабле, когда неутомимо подбадривал свою команду.

– То, что наши лучшие дни в прошлом, – это все знают, малый. Нас, детей Миноса, уже почти и не осталось на свете…

– Ну, Талассий, это уж слишком, – вмешался Критобул. – И мальчику одному где угодно будет опасно… Я тебя не отпущу, – сурово сказал он мне, видя, что я потянулся за своей палкой и порываюсь встать. – Ты мой гость, и я теперь за тебя в ответе!

Вот тут я уверился, что Критобул знаком с моим семейством – и вспомнил меня… У меня появилась слабость в ногах, когда я опять подумал о дочери моряка. Кто она такая? И что значит ее имя – только ли совпадение?..

Но, конечно, спешить было никак нельзя; и нельзя было выдать себя при Талассии. Утолив голод сладкими ореховыми лепешками, я еще некоторое время подождал, пока мужчины пили вино, разговаривая о каких-то своих торговых делах и перевозках. Потом Талассий поднялся, с прежней веселостью попрощался с нами обоими… и когда дверь за ним хлопнула, я остался наедине с хозяином дома.

Я не знаю, чего я ожидал, – какого-то откровения, как с бабкой Поликсеной? Но Критобул молчал, разглядывая меня. Потом полюбопытствовал, правда ли я музыкант и нравится ли мне это занятие. А когда я ответил утвердительно, спросил, не соглашусь ли я порадовать музыкой его жену и дочь.