Сын Эльпиды, или Критский бык. Книга 1

Конечно же, я согласился. Но теперь ощутил себя вправе задать встречный вопрос.

– Господин, ты знал кого-нибудь из моей семьи? А может быть, и меня?..

Лицо Критобула не изменило выражения – но зеленоватые глаза стали непроницаемыми. Он сказал:

– Да, я знаком с твоими родителями, а тебя видел совсем маленьким. Вы жили у нас на Крите, когда тебе шел третий год.

Я понял, что больше ничего не услышу… во всяком случае, сегодня.

Поднявшись с места, я с поклоном поблагодарил триерарха. Но, несмотря на всю свою признательность и трепет перед этим бывалым человеком, я исполнился решимости прояснить то, что следовало прояснить немедленно.

– Господин, я прибыл на Крит, чтобы увидеть храмы… и памятники старины, – я коснулся своего амулета. – Конечная моя цель – Египет. И я ни за что не хотел бы обременять твою семью долее необходимого.

Критобул кивнул. Потом резко поднялся с места, как будто наш разговор тяготил его тоже.

– Древние храмы и руины тебе может показать моя дочь. Она все здесь знает… и наши женщины ничем не стеснены, Питфей, – объяснил он, видя изумление в моих глазах. – Поликсена может гулять где угодно и с кем угодно.

Почему тогда Поликсена так быстро спряталась при моем появлении? И почему Критобул сказал это без всякой радости?

И тут я понял. Критобул боялся того, что Поликсена может рассказать мне, – и понимал, что это неизбежно… И Поликсена догадалась, кто я такой, как и ее отец!

Я пытался скрыть свои чувства: получалось плохо. И Критобул сказал, видя мое замешательство:

– Тебе не мешает помыться с дороги – Ариадна тебя проводит. Наша служанка, – с улыбкой пояснил он.

Я невольно улыбнулся в ответ. Потом хозяин позвал Ариадну, и та отвела меня в облицованную синей плиткой купальню.

Пока я скребком отчищал дорожную грязь и мылился особой белой глиной, которой пользовались в этом доме для умывания, я гадал, отчего у Критобула и его жены нет других детей. А может, есть, только они уже покинули дом? Или умерли?..

Я надел единственный нарядный хитон, который у меня был с собой, – без вышивки, зато из голубого египетского льна, с серебряной опояской. Неожиданно я подумал, что такой наряд пойдет к моим глазам, и рассердился на себя. Что это на меня нашло?

Но причесывался я тщательнее обычного, и старательно оправил платье, прежде чем выйти к хозяевам.

Поликсена и ее мать, госпожа Геланика, ждали меня в общей комнате вместе с Критобулом. У Геланики оказались такие же удивительные зеленые глаза, как у Поликсены, – и хотя она была белокурой, сходство обеих не оставляло сомнений, кто они друг другу.

Неужели госпожа… нагуляла эту девочку без мужа?..

От такой мысли мои щеки вспыхнули; хотя на Крите, я думаю, подобное случалось частенько. И мужья даже не слишком обижались, при их вольности нравов.

Но тут все было куда сложнее – я это чувствовал…

Критобул попросил меня рассказать о себе. Ариадна принесла для всех воды с розовым маслом, и я утолил любопытство хозяев. Скрывать мне было почти нечего – да теперь и не имело смысла.

Кроме того, разумеется, что я узнал в Египте…

Критобул, его жена и дочь слушали меня очень внимательно – и с большим интересом; но о себе ничего не поведали, а спрашивать самому, как я понимал, было неуместно. Потом госпожа Геланика попросила меня достать кифару и спеть. Я подчинился с охотой.

Игра моя пришлась им по душе – а Поликсена, та и вовсе, так и поедала меня своими глазищами. Хозяйская дочь по-прежнему казалась мне красавицей; но теперь ее красота начала представляться мне чуждой, опасной. Не такой, как у моей сестры. Я боялся сближаться с этой девочкой… боялся ее и себя.

Настало время ужина – мы вместе поели вкусной чечевичной каши с сыром и оливками. Мы не произносили ни слова, и даже почти не поднимали глаз. Потом госпожа извинилась и ушла к себе.

Я встал и поблагодарил хозяина, понимая, что теперь меня должны проводить спать. К своему удивлению, я увидел, что Поликсена осталась, – она стояла, сжимая пальцы и не сводя с меня глаз. А потом вдруг повернулась к Критобулу.

– Я провожу гостя спать, отец.

Я впервые услышал ее голос – красивый, как и все в ней, но с неприятными металлическими нотками. Как будто этой девчонке давно хотелось приказывать… но не было такой возможности.

Критобул кивнул.

– Конечно, Поликсена.

Мы с Поликсеной вышли в коридор, и она проводила в меня в свободную угловую комнату, слева от прихожей. Там была кровать, уже застеленная свежим бельем; рядом, на столике, горела зеленая керамическая лампа в форме осьминога. И кровать оказалась не одна – по другую сторону от ночного столика стояло пустое ложе.

Я вопросительно повернулся к Поликсене.

Она улыбнулась и завела за ухо прядку, выбившуюся из черной косы.

– Ты верно понял. Это комната моих старших братьев… они уже давно покинули дом.

Девочка покачала головой – с каким-то странным горделивым сожалением. Любила ли она своих братьев, и были ли они ей родные? Сплошные загадки!