Сыскные подвиги Тома Соуэра в передаче Гекка Финна

— Садитесь! — перебилъ его судья, вынимая ножъ и кладя его передъ собой на пюпитръ. — Напоминаю вамъ объ уваженіи къ суду.

Пришлось ему послушаться. Вызвали Билля Уитерса.

Билль подъ присягою показалъ:

— Шли мы съ братомъ Джэкомъ по полю, принадлежащему подсудимому, вечеромъ, около солнечнаго заката, въ субботу, второго сентября, и видимъ, кто-то тащитъ на спин что-то тяжелое. Мы подумали, что это какой-нибудь негръ укралъ зерно и несетъ, хорошенько разсмотрть сначала не могли; потомъ разобрали, что это человкъ взвалилъ на плечи другого, и тотъ виситъ совсмъ безъ движенія, такъ что мы подумали, это какой-нибудь пьяный. По походк того, который несъ, мы распознали пастора Силаса и ршили, что это онъ подобралъ Сама Купера, валявшагося на дорог; онъ всегда старался исправить Купера и теперь уносилъ его съ опаснаго мста…

Публика содрогнулась, представляя себ, какъ старый дядя Силасъ тащитъ убитаго къ тому мсту въ табачномъ пол, гд его нашла посл собака. На лицахъ не выражалось состраданія къ подсудимому, и я слышалъ, какъ одинъ негодяй говорилъ: «Каково хладнокровіе! Такъ тащить убитаго и зарыть его потомъ, какъ скотину! И это длаетъ проповдникъ!»

А Томъ все сидлъ задумавшись, ни на что не обращая вниманія, такъ что опять одинъ только защитникъ принялся передопрашивать свидтеля; старался онъ изо всхъ силъ, но ничего не достигъ.

Вызвали потомъ Джэка Уитерса и онъ разсказалъ то же самое, подтверждая сказанное братомъ.

Пришла очередь Брэса Денлапа. Онъ казался очень печальнымъ, чуть не плакалъ. Въ публик зашевелились, заволновались; вс приготовились слушать, многія женщины повторяли: «Бдняжка, бдняжка…» нкоторыя даже вытирали себ глаза.

Спрошенный подъ присягою, Брэсъ Денлапъ сказалъ:

— У меня было не мало непріятностей по поводу моего бднаго брата; но я сталъ думать, что онъ преувеличиваетъ свои огорченія, потому что трудно было поврить, чтобы у кого-нибудь доставало духу обижать такое безотвтное существо…

Я замтилъ тутъ легкое движеніе со стороны Тома, но онъ тотчасъ принялъ на себя снова видъ человка, услышавшаго не то, чего ожидалъ, а Брэсъ продолжалъ:

— Вы понимаете, что не могъ я допустить и мысли, что станетъ притснять его пасторъ… было бы неестественно даже это подумать… и потому я мало обращалъ вниманія на рчи брата… чего теперь никогда, никогда не прощу себ! Поступи я иначе, и мой бдный братъ былъ бы со мною, а не лежалъ бы убитый… самъ безобидный такой!..

Тутъ голосъ у него прервался; прошло нсколько времени пока онъ собрался съ силами, чтобы продолжать, а публика вокругъ него говорила жалостныя слова, женщины плакали; потомъ все стихло опять такъ, что стало жутко; и среди этой полной тишины раздался стонъ дяди Силаса… Брэсъ началъ снова:

— Въ субботу, второго сентября, братъ не пришелъ къ ужину. Я немножко обезпокоился и послалъ одного изъ моихъ негровъ къ подсудимому, но онъ воротился съ извстіемъ, что Юпитера нтъ и тамъ. Я сталъ тревожиться боле и боле, не находилъ себ покоя… легъ спать, но не могъ заснуть, всталъ опять… это было уже глухой ночью… и пошелъ бродить по усадьб подсудимаго и окрестъ нея, надясь, что повстрчаю моего бднаго брата; я не зналъ, что онъ уже въ лучшемъ мір!.. — Тутъ Брэсъ снова чуть не задохся отъ волненія, а женщины почти вс разрыдались; но онъ скоро оправился и заговорилъ опять:- Я долго ходилъ такъ безъ толку, наконецъ, воротился къ себ и попытался заснуть хоть немного, но не удалось это мн… Прошелъ день, другой… вс начинали тревожиться, толковали объ угрозахъ подсудимаго, стали подозрвать убійство, но мн оно казалось невроятнымъ… Многіе стали искать трупъ, однако, не могли его найти и бросили дло, а я пришелъ въ той мысли, что братъ мой ушелъ куда-нибудь, чтобы поуспокоиться, и воротится снова, когда забудетъ о своихъ непріятностяхъ. Но въ прошлую субботу вечеромъ, девятаго сентября, Лэмъ Бибъ и Джимъ Лэнъ пришли ко мн и разсказали все… передали всю сцену убійства, и сердце у меня такъ и упало… И тутъ я припомнилъ одну вещь, которой не придалъ значенія въ свое время. Ходили слухи о томъ, что подсудимый разгуливаетъ во сн и длаетъ то или другое, всякіе пустяки, самъ не помня того. Но я вамъ разскажу теперь то, что мн вдругъ припомнилось. Ночью въ это роковое второе сентября, когда я бродилъ близъ усадьбы подсудимаго и былъ занятъ своими грустными мыслями, случилось мн повернуть на табачное поле, и тутъ я услышалъ стукъ заступа о песчаную землю; я пробрался поближе и заглянулъ сквозь зелень, обвивавшую плетень, и увидалъ, что подсудимый сгребаетъ землю лопатою… лопата у него съ длинною рукояткою… и онъ бросаетъ землю въ большую яму, которая почти заполнена до краевъ. Онъ стоялъ ко мн спиною, но луна ярко свтила, и я узналъ его по его старому, рабочему, зеленому фризовому сюртуку съ блымъ потертымъ пятномъ на спин, похожимъ на пятно отъ пущеннаго комка снга… онъ зарывалъ убитаго имъ же!..