Тайна булгаковского «Мастера…»

5 ноября.

Пильняк арестован …»

Бориса Пильняка арестовали 28 октября 1937 года. На даче в Переделкино, где отмечался семейный праздник — трёхлетие сына. В десять часов вечера в доме появился незваный гость. Борис Андреевич хорошо его знал — не раз встречался с ним в советском посольстве в Японии. Лучезарно улыбаясь, гость мягко проговорил:

«— Николай Иванович срочно просит вас к себе. У него к вам какие‑то вопросы. Через час вы будете дома. Возьмите свою машину, на ней и вернётесь. Николай Иванович хочет что‑то у вас уточнить».

Пильняк поехал на встречу с Николаем Ивановичем, наркомом внутренних дел Н.И. Ежовым. С тех пор Бориса Андреевича Вогау, писавшего под псевдонимом Борис Пильняк, никто больше не видел. Он сгинул в казематах Лубянки.

Но он ли один? Вернёмся к дневнику Елены Булгаковой.

«11 ноября.

Оказывается, Добраницкий арестован».

Чем‑то, значит, не угодил «агент» Добраницкий новому начальству — людям Ежова. Но не зря говорят, что свято место пусто не бывает. Исчезнувшего «друга» Добраницкого тут же надёжно заменил другой не менее надёжный «друг», актёр Григорий Конский:

«Позвонил Конский — соскучился, — можно придти?

Пришёл, но вёл себя странно. Когда М[ихаил] А[фанасьевич] пошёл к телефону, Гриша, войдя в кабинет, подошёл к бюро, вынул альбом оттуда, стал рассматривать, подробно осмотрел бюро, даже пытался заглянуть в конверт с карточками, лежащий на бюро. Форменный Битков».

А вот запись от 12 ноября 1937 года:

«Вечером М[ихаил] А[фанасьевич] работал над романом о Мастере и Маргарите

».

Обратим внимание, слово «мастер» — с заглавной буквы. Елена Сергеевна ещё не привыкла к тому, что своего героя Булгаков писал с маленькой буквы.

И вдруг — неожиданное предложение. Ещё летом вахтанговцы обратились с просьбой инсценировать роман Сервантеса. 24 июня Елена Сергеевна записала:

«Письмо от Кузы. Предлагает делать Мише „Дон Кихота“.

Булгаковы стали размышлять. Размышляли полгода.

1 декабря в дневнике появилась запись:

«Звонил Куза о „Дон‑Кихоте“. Браться?.. Не браться?.. Денег нет, видно — браться».

3 декабря (после посещения дирекции Вахтанговского театра):

«Мучительно подписывать договор. Торговались плаксиво. Деньги должны дать по частям».

7 декабря:

«Получили деньги, вздохнули легче. А то просто не знала, как жить дальше. Расходы огромные, поступления небольшие. Долги».

14 декабря 1937 года в Большом театре состоялась премьера оперы «Поднятая целина». Елена Сергеевна в тот же вечер записала:

«… на „Поднятой целине“ был Генеральный секретарь и, разговаривая с Керженцевым о репертуаре Большого, сказал:

— А вот же Булгаков написал „Минина и Пожарского“».

Михаил Афанасьевич тотчас отправил в Ленинград письмо Асафьеву:

«Дорогой Борис Владимирович!..

14 декабря я был приглашён к Керженцеву, который сообщил мне, что докладывал о работе над „Мининым“, и тут же попросил меня в срочном порядке приступить к переделкам в либретто, на которых он настаивает».

Работа вновь закипела.

Руководство Большого театра, недовольное тем, как реагирует на происходящее с оперой Асафьев, стало подыскивать нового композитора. Булгаков тут же послал новую телеграмму в Ленинград:

«Немедленно выезжайте Москву».

За этой телеграммой полетели другие, затем были посланы письма. 26 декабря Елена Сергеевна записала: