Тайна булгаковского «Мастера…»

«ДОН КИХОТ. Ну что же, я буду сражаться с вами вашим оружием — языком. Скажите мне, за какое именно из моих безумств вы осуждаете меня больше всего и приказываете мне учить детей, которых у меня никогда не было? Вы считаете, что человек, странствующий по свету не в поисках наслаждений, а в поисках терний, безумен и праздно тратит время? Люди выбирают разные пути. Один, спотыкаясь, карабкается по дороге тщеславия, другой ползёт по тропе унизительной лести, иные пробираются по дороге лицемерия и обмана. Иду ли я по одной из этих дорог? Нет! Я иду по крутой дороге рыцарства и презираю земные блага, но не честь! За кого я мстил, вступая в бой с гигантами, которые вас так раздражали? Я заступался за слабых, обиженных сильными. Если я видел где‑нибудь зло, я шёл на смертельную схватку, чтобы побить чудовищ злобы и преступлений! Вы их не видите нигде? У вас плохое зрение, святой отец! Моя цель светла — всем сделать добро и никому не причинить зла. И за это я, по‑вашему, заслуживаю презрения?»

Булгаков, пожалуй, впервые открыто, не прячась ни за какие иносказания, заявлял о своём мщении

. О том, что он вполне осознанно вступил в битву с большевистскими «гигантами», жаждая побить этих «чудовищ злобы и преступлений».

Сражение это он считает справедливым, ибо ставит перед собою единственную цель: защитить «слабых, обиженных сильными».

Когда же Духовник (Сталин), не желающий видеть творящихся вокруг него преступлений, объявляет ополчившегося на них Дон Кихота «безумным

», странствующий рыцарь (Булгаков) невозмутимо отвечает:

«— У вас плохое зрение, святой отец!»

В этой пьесе Булгаков вновь продемонстрировал нам своё умение предвидеть грядущее. В самом деле, ведь рыцарь Печального образа полемизирует с Духовником, используя его же оружие — язык.

А, как известно, своими тщательно подготовленными выступлениями Иосиф Виссарионович не раз громил своих противников, увлекая за собою массы. А в конце сороковых годов выйдет в свет сталинская работа «Марксизм и вопросы языкознания», которая наделает в стране немало шума. Булгаков как будто предчувствовал появление этой книги.

Обратим внимание ещё на один штрих: драматург даёт Сталину несколько рискованно смелых советов. В сцене, где рыцарь Печального Образа наставляет Санчо, идущего на губернаторство, звучат отчаянно дерзкие рекомендации, явно адресованные всесильному генсеку (надо лишь заменить обращение «Санчо» на «Сосо»):

«ДОН КИХОТ. Что ещё мне хотелось сказать? Ах да. Ведь ты будешь судить людей! Это трудно, Санчо. Слушай же меня и не позабудь ничего. Когда будешь судить, не прибегай к произволу… Руководись законом, но помни: если этот закон суров, не старайся придавить всей его тяжестью осуждённого! Знай, что слава строгого судьи никак не громче славы судьи милостивого».

Не будем забывать, что эти слова были написаны в то самое время, когда на весь мир гремели открытые судебные процессы над «врагами народа», то есть над людьми, ещё вчера считавшимися гордостью пролетарской державы. А Булгаков (устами Дон Кихота) бесстрашно «поучал» устроителя тех беспрецедентных судилищ: