Тайна булгаковского «Мастера…»

Кто любил задавать себе вопросы и сам же любил отвечать на них?

Кто своими непредсказуемыми поступками производил впечатление нездорового человека?

Кто возбуждал страх у окружающих?

Кто при этом считался знатоком Библии?

Ответ на все эти вопросы может быть только один: Иосиф Сталин. Это он учился в духовной семинарии, а потому лучше прочих своих соратников знал Священное Писание. Это он ходил в шинели и фуражке. Это он, выступая с высоких трибун, любил задавать себе вопросы и сам же отвечал на них. Это он вызывал страх у окружающих. И именно Сталину в декабре 1927 года знаменитый психиатр академик Бехтерев (об этом долго ходили по Москве будоражившие народ слухи) поставил однозначный диагноз: паранойя.

«Лекарь с отличием» Михаил Булгаков определил характер заболевания вождя на год раньше академика.

В ленинском Совнаркоме Сталин, как известно, занимал два ответственных поста: был наркомом по делам национальностей и возглавлял РКИ (Рабоче‑крестьянскую инспекцию). В критический момент гражданской войны партия направила его в Царицын. Руководя обороной города, он обращался с людьми очень жёстко, если не сказать, жестоко. По его приказам было пролито немало невинной крови.

Когда война победоносно завершилась, Сталин своих постов в правительстве лишился (был как бы разжалован наподобие Хлудова), получив взамен незначительную (как многим тогда казалось) хозяйственно‑организанизационную должность генерального секретаря.

Булгаков полагал, что Сталина должны преследовать жуткие кошмары за те злые деяния, что он совершил в Царицыне. Глядя на покидавший Россию цвет нации, Сталин (с точки зрения драматурга) вполне мог с леденящим душу спокойствием сравнивать этих людей с бегущими тараканами, которые падают с кухонного стола.

Мало этого. Булгаков явно не случайно разбил свою пьесу не на действия, акты или явления, а на сны. Сделал он это для того, чтобы напомнить всем библейскую историю. О сыне Иакова‑Израиля, которого братья продали проходившим мимо купцам. Паренёк оказался вдали от родины — на невольничьем рынке египетской столицы. И стал сын Иакова рабом, а потом попал в тюрьму. Но когда фараону приснились невероятно загадочные сны, которые не могли растолковать жрецы и волхвы Египта, лишь узник темницы дал царским сновидениям логичные объяснения. Обрадованный фараон назначил сына Иакова визирем, первым министром, то есть правителем державы.

История эта любопытна тем, что её героя зовут Иосиф. И его судьба поразительным образом напоминает судьбу Иосифа Сталина, который тоже оказался вдали от родины, тоже сидел в тюрьме и тоже стал правителем державы.

Вот почему библейский толкователь снов (он же — вождь большевиков Иосиф Сталин) «приснился» драматургу Булгакову в образе генерала‑белогвардейца Романа Хлудова.

А теперь приглядимся к другим участникам сновидений.

Другие герои

Есть в «Беге» очень колоритный персонаж — прожжённый игрок Григорий Чарнота, откровенно белый

генерал с подозрительно «чёрной» фамилией. Ею Булгаков как бы говорит нам: смотрите — чёрный, а сражается за белое дело.

Был ли в руководстве ВКП(б) такой большевик, которого сами большевики за большевика не считали? Но который при этом отчаянно сражался бы за святые большевистские идеалы?

Разумеется, был! Это Лев Давидович Троцкий, ставший большевиком лишь в августе 1917 года. До той поры он являлся непримиримым антагонистом Ленина. Даже в своём знаменитом «завещании» Владимир Ильич особо просил соратников ни в коем случае не ставить в вину Троцкому его дореволюционный «неболыневизм».

Вряд ли Булгакову было известно содержание конфиденциальных ленинских «Писем к съезду». Но кое‑какими сведениями по этому вопросу он, безусловно, располагал. И воспользовался ими, когда потребовалось охарактеризовать Троцкого. Кстати, прожжённого игрока по натуре.

В списке действующих лиц «Бега» Чарнота представлен как «запорожец по происхождению». И это не что иное, как намёк на «происхождение» Льва Троцкого, который, как известно, на самом деле звался Лейблом Бронштейном.

Со спокойно‑презрительным равнодушием встретил Троцкий своё отстранение от Красной армии. Так же стоически перенёс своё разжалование в рядовые генерал Чарнота. В самом деле, стоит ли волноваться по таким пустякам, когда давно известно, что жизнь — это игра? На любом её повороте можно делать ставки и выигрывать. И в какие бы переделки ни бросала судьба Григория Чарноту, он (точно так же, как и Лев Троцкий) продолжает играть. Сначала в карты (в Крыму, между стычками с будёновцами), потом на тараканьих бегах (в Константинополе), затем снова в карты с Корзухиным (в Париже) и, наконец, вновь на тараканьем тотализаторе (в Константинополе).

Да, он такой — Григорий Чарнота, точная копия своего прототипа Льва Троцкого.