Тайна булгаковского «Мастера…»

А кого напоминает Парамон Корзухин, ухитряющийся при всех властях и режимах удерживаться на плаву? Вне всяких сомнений — Льва Каменева, про которого говорили, что он обладал уникальной способностью в любых обстоятельствах пристраиваться поближе к властной кормушке.

Лишившись престижного поста «товарища министра», Корзухин не тонет в коварных омутах жизни, а преспокойно выныривает в Париже в образе процветающего дельца. Каменев, потеряв свои престижные должности в политбюро и в правительстве, тоже не унывает. Сначала он становится наркомом внешней торговли, а затем уезжает в прекрасную страну Италию в качестве полномочного представителя страны Советов.

Есть у этого персонажа ещё один любопытный штришок: Корзухин собирается жениться на Люське, «походной жене генерала Чарноты». Каменев, как известно, был женат на Ольге Давидовне Бронштейн, родной сестре наркомвоенмора Троцкого. Как видим, даже в таких мелочах — совпадения.

А 29‑летний приват‑доцент Сергей Голубков, которого судьба свела и накрепко связала с Хлудовым, кого напоминает он? Конечно же, Николая Бухарина, самого молодого из тогдашних большевистских вождей. В середине 20‑х Николай Иванович в тесном союзе с Иосифом Виссарионовичем громил троцкистско‑зиновьевский блок.

Фамилия Тихий, которую носит глава хлудовской контрразведки, тоже не просто так «приснилась» Булгакову. Это прямой намёк на

громкие дела аналогичного ведомства страны Советов, которое возглавлял небезызвестный «железный» Феликс.

А теперь обратим внимание на «венгерца» Артура Артуровича, ярого противника антисемитизма. «Тараканий царь» Артур владеет балаганом, в котором устраивается «русская азартная игра с дозволения полиции» — тараканьи бега. Артурово «заведение», как магнит, притягивает к себе разношёрстную интернациональную публику. Вот как описана она в «Беге»:

«Вламывается группа итальянских военных моряков, за ними — английские матросы, с ними — проститутка‑красавица. Полезли жулики разного типа, мелькнул негр. Марш гремит… Артур, во фраке и в цилиндре, взвился над каруселью. Марш смолк».

Разве не напоминает это многоязыкое столпотворение трескучие конгрессы Третьего Интернационала, на которые съезжались делегаты чуть ли не со всего мира, и где витийствовал «коминтерновский царь» Григорий Зиновьев (несомненный прообраз Артура Артуровича)?

Кассой тараканьего тотализатора у Булгакова заведует некое «личико», названное Марией Константиновной. В те годы эти имя и отчество сразу же будили вполне определённые ассоциации, так как были явно позаимствованы у двух реально существовавших лиц — у Марии Ильиничны Ульяновой и у Надежды Константиновны Крупской. В середине 20‑х годов (и это ни для кого не было секретом) родная сестра Ленина и его вдова активно поддерживали Зиновьева.

А тараканий тотализатор — это что такое? Что за «русская азартная игра с дозволения полиции»?

Да ведь это же революция!

Словами «с дозволения полиции» Булгаков весьма недвусмысленно намекал на то, что революцию в России совершили «революционеры», состоявшие на содержании у царской охранки.

Вот в эту‑то азартную «игру» и играют герои «Бега».

Как тянет к ней Чарноту! Лишённый генеральского звания, без гроша в кармане, он рвётся «в кредит поставить на Янычара». Когда же «в кредите» ему отказывают, продаёт последние газыри, лишь бы ещё раз поучаствовать в этой революционной «игре».

Булгаков не случайно назвал таракана‑фаворита Янычаром. Ведь слово «янычары» в буквальном переводе с турецкого означает «новые войска». В переносном значении оно употребляется для обозначения «свирепых карателей, палачей, душителей свободы народа». Как тут не вспомнить злобных земноводных монстров, выползших из инкубатора Рокка и готовых сожрать всё живое в стране? Напомним, что прообразом Рокка был всё тот же Троцкий.

Разжившись деньжатами у Корзухина, Чарнота вновь устремляется к «новым войскам» артурова заведения:

«ЧАРНОТА. Вот она, заработала вертушка! Здравствуй вновь, тараканий царь Артур! Ахнешь сейчас, когда явится перед тобой во всей славе своей рядовой‑генерал Чарнота!»

Разве не точно такие же слова вполне мог произносить лишённый всех своих властных постов Троцкий, появляясь в качестве главы «новой оппозиции» перед главой Коминтерна Зиновьевым?