Тайна одной саламандры, или Salamandridae

– Маму надо подготовить к перелёту, – нашлась Ева. – Папе лучше быть с ней. Оставлять её одну нельзя. Пока прилетай сама. Чем скорее врачи помогут тебе, тем скорее ты поможешь родителям. Если останешься дома, шансов не будет ни у тебя, ни у них.

– А как же… – Клара опять замолчала, но Ева догадалась, какой вопрос она хотела задать.

– С ним обсудишь всё при встрече.

Мунин сделал большие глаза и непроизвольно потянулся к телефону. Одинцов на всякий случай плечом отодвинул историка подальше.

– Он тебе ничего не рассказывал, чтобы не беспокоить, – продолжила Ева. – И сперва надо было договориться с клиникой насчёт тебя. А это почти невозможно. Экспериментальная программа. Секретные исследования. Даже мы сюда попали с большим скрипом.

– Дефорж помог? – уточнила Клара.

– Очень. – Ева покосилась на Шарлеманя. – Если бы не он, нас точно здесь не было бы.

Шарлемань сделал жест скрещенными руками – мол, пора заканчивать разговор, – и Ева попросила напоследок:

– Пожалуйста, ничего никому не говори. Куда летишь, зачем летишь… Ничего и никому. Для папы придумай что-нибудь нейтральное. Всё, мы тебя ждём.

Нажав красную кнопку, она вернула Шарлеманю телефон с долгим выдохом:

– Уф-ф…

– Почему Кларе нельзя взять с собой родителей? – спросил Мунин.

– Хотя бы потому, что мы договорились только насчет вашей девушки, – отрезал Шарлемань и, уходя, добавил: – Здесь всё не так просто. И вы понятия не имеете, чего это стóит.

– Вот кто настоящий подонок! – по-русски бросил ему вслед Мунин. Он ждал от компаньонов сочувствия, но Ева промолчала на радостях – её мысли были заняты скорым появлением Клары, а Одинцов неожиданно возразил:

– Шарлемань прав. Какие претензии?

Мунин опешил:

– Вы его защищаете?!

– Вношу ясность. Есть конкретная ситуация. Ты сказал, что хочешь Клару, и получил Клару. О родителях, как я понимаю, изначально никто не заикался. А насчёт лечения – мы видим только внешнюю сторону дела и не знаем, что внутри. Шарлемань прав.

– Да плевать я хотел!

– Не скажи. – Одинцов, как и Ева, сел на бортик площадки, усыпанной белым песком, и вынул из кармана сигареты. – Случилась у меня одна история много лет назад…

В семидесятых годах камбоджийские «красные кхмеры» напали на соседний Вьетнам и были разбиты, а страна частично оккупирована. Лет через десять вьетнамцы ушли, но гражданская война продолжалась. Китай неофициально поддерживал «красных кхмеров», которые контролировали провинции на границе с Таиландом – западнее нынешнего Сиануквиля. Сразу за границей тайцы устроили фильтрационные лагеря для беженцев из Камбоджи. А Советский Союз уже давно разругался с Китаем и тайно помогал Вьетнаму. К этой помощи в конце восьмидесятых имел отношение Одинцов.

– Ты тогда заразился лихорадкой дéнге, – вспомнила Ева.

– Денге – в первый раз, из-за косяка с прививкой, а это был второй… Дали нам неделю на подготовку и акклиматизацию. Поселили в деревне у чёрта на рогах, подальше от людских глаз. А там засуха уже несколько месяцев, урожай гибнет, всё плохо. И местные мужики выписали откуда-то вызывателя дождя. Приехал старый-старый дед. Между прочим, китаец. Переводчик нам говорит: «Через три дня начнётся дождь». Мы, конечно, ржём – глупые, молодые… Но интересно: как старик будет шаманить? – Одинцов затянулся сигаретой и выпустил большой клуб дыма, который тут же развеяло лёгким бризом. – Воскурения, пляски с бубном, костры, заклинания, кровь девственниц… Ничего такого. Он просто засел в хибаре на окраине, и раз в день ему относили туда миску риса.

– Не вижу связи, – сердито пробурчал Мунин, стоя напротив компаньонов с засунутыми глубоко в карманы кулаками.

– Плохо смотришь, – откликнулся Одинцов. – На четвёртый день – бац! – дождь стеной. У местных праздник, все напились, а мы обалдели. Как?! Не может этого быть! Взяли за грудки переводчика, он перепугался и уломал китайца на разговор. Спрашиваем: «Дед, что за тайны забытых предков? Как ты вызвал дождь?» А старик отвечает: «Вы в своём уме? Разве ничтожество вроде меня может вызвать дождь?!» Мы обалдели ещё больше: «Как это ты не можешь вызвать дождь, если он начался точно в назначенное время и льёт, как из ведра?!» А старик теребит бороду – жиденькую такую, пять волосинок – и говорит: «Дождь вызвать невозможно, потому что невозможно управлять стихией. Но можно управлять собой!»

– Я тоже не понимаю, какая связь, – призналась Ева.

– Штука в том, что этот старик действительно не вызывал дождь. Он жил в полной гармонии. Его сорвали с места и привезли туда, где гармония нарушена. Дождя нет, урожай гибнет, люди в трансе. Неправильный мир. Старик присоединился к этому миру и тоже стал неправильным. А потом начал возвращать себя в гармоничное состояние. Как – хрен его знает. Но поскольку он был уже частью всего вокруг, это всё потянулось за ним и тоже стало возвращаться в норму. Для гармонии требовался дождь, поэтому пошёл дождь.

Мунин потеребил свою бородку, словно проверяя, насколько она гуще, чем у китайца, и спросил:

– А со стариком что?

– Ничего. Выгреб у деревенских все деньги и уехал.

– Прямо все? – усомнилась Ева.