Тайна одной саламандры, или Salamandridae

С политиками, которых привёл в пример Шарлемань, все обстояло так же. Они могли впечатлить избирателей, но не шли ни в какое сравнение с фамилиями бенефициаров, названных Муниным. Саудовский принц – вчерашний бедуин, который сегодня пересел с верблюда на «феррари» последней модели. Трамп – сын строительного подрядчика и шоумен, сделавший огромное состояние на операциях с недвижимостью. Это выскочки. А сверхэлиты вроде Рокфеллеров, Вандербильтов и тем более Ротшильдов уходят корнями в историю. Сверхэлитный статус передаётся из поколения в поколение, как и ресурсы.

– Здесь тоже действует простая математика, – говорила Ева. – С точки зрения обывателя миллионер и миллиардер – очень богатые люди, только у второго денег в тысячу раз больше. Никто не задумывается о том, что миллион секунд – это неполных двенадцать дней, а миллиард – это почти тридцать два года. Полторы недели и полжизни взрослого человека – есть разница?.. Небо и земля! Такая же разница в тысячу раз – между миллиардом долларов условного Трампа и триллионом долларов условного Рокфеллера. Ресурсов на три порядка больше.

Мунин поддержал Еву:

– Вообще вся история человечества – это история борьбы за ресурсы. За земли, за деньги… Ну, за нефть ещё в последнее время. У кого больше земель, денег и нефти – тот круче. Но по сути люди всегда воевали за власть, которую дают ресурсы…

Лёжа без сна в своём боксе, Одинцов с усмешкой вспоминал о планах на вечность, которыми недавно делился историк. Но смех смехом, а время – уникальный ресурс. Его невозможно завоевать, им невозможно управлять. Величайший богач – такой же смертный, как последний бедняк. Величайшие императоры всё равно умирают, а империи рушатся. Но если к достаточно скромным ресурсам добавить неограниченное время – появляются интересные возможности.

И ещё Одинцов думал о том, что напрасно Шарлемань ждёт, когда его пленники восстановят развалившуюся команду. Команда не развалилась: она продолжала работать, но в другом режиме. Ева и Мунин по-прежнему выхватывали из общего потока и структурировали необходимую информацию – фрагмент за фрагментом. Только на этом их помощь заканчивалась. Одинцову предстояло самому сложить из кусочков мозаики полную картину, чтобы разобраться в истинных планах Шарлеманя и найти ответ на вопрос «что делать?».

Взгляд Одинцова скользил по глади потолка, чуть подсвеченного синеватым ночником, и сознание скользило от мысли к мысли.

«Женщина – это канат, по которому мужчина спускается в преисподнюю», – сказал в застолье подогретый арманьяком Кашин.

«По канату можно и подниматься», – возразил тогда Одинцов. Но его подъём закончился в тот день, когда Ева не ответила «да» на предложение выйти замуж, – и начался спуск, физик попал в точку. Клара только подлила масла в огонь, упомянув о Ростроповиче, который потерял четыре дня счастья из-за того, что медлил с предложением будущей жене.

«У вас ведь то же самое», – обмолвилась рыжая немецкая девчонка.

«У нас не то же самое», – думал Одинцов. Он потерял гораздо больше времени, чем Ростропович, и понятия не имел, как музыкант повёл бы себя в разговоре с Евой на пляже. Для Одинцова не существовало полутонов: если не «да» – значит, «нет». Ева приняла решение. Она не дурочка, которая ломается и набивает себе цену, чтобы в конце концов сказать: «Я тогда погорячилась». Одинцов тоже никогда не спросит ещё раз: «А теперь ты выйдешь за меня?». Сердобольный Мунин в надежде сгладить ситуацию цитировал Сенеку: «Глупо строить планы на всю жизнь, не будучи господином даже завтрашнего дня». Мол, к чему зарекаться? Поживём – увидим…

…но Сенека имел в виду жизнь простого смертного и был посрамлён, когда Ева выбрала вечную жизнь для себя и ребёнка. Она умела работать с абстракциями. Одинцов понимал только конкретику: бессмертие не укладывалось в его в голове. Он позвал Еву замуж, чтобы провести с ней остаток жизни. А если конца этому остатку не будет? Одинцов не верил обещаниям Шарлеманя, но в любом случае его совсем не радовала перспектива вечно мучиться от того, что где-то на свете живёт нестареющая красавица Ева, которая его отвергла, и бессмертный ребёнок, выросший без отца.

Люди делятся на крестьян, торговцев и воинов. Одинцов был воином. Он много раз шёл в бой, готовый умереть за то, ради чего сражается, – и не мог жить неизвестно зачем, лишённый самых дорогих людей на свете…

Ночь текла медленно.

В полумраке медицинского бокса Одинцов продолжал перебирать кусочки мозаики, вспоминая свои разговоры с Чэнь. Она участвовала во многих исследованиях, которым ежедневно подвергали компаньонов, но скрывалась за стеной безразличия. Одинцов при каждом удобном случае проверял эту стену на прочность.