Тайны лабиринтов времени

– Поскачешь на заход солнца к Истре, там Фракия. Пересечешь вдоль моря, переправишься через Герру к ойранцем, вернее, на подвластные им земли. Они, как и невры, живут сами по себе, но делают все с оглядкой на персов. Ойранцы боятся и персов, и нас. Сарматы свернули шею их предыдущему царю, а мы побили греков и вынудили считаться и уважать нас. Персы сильны, и их армия огромна, хотя три года о них не было ни слуха, ни духа. Близко не подходили к нашим берегам.

– Царь, мы ведь торгуем с ними. Берем их монеты, они принимают нашу монету как равнозначную, греки обязались дружить с нами и обучать детей наших, а сами корабли им дали, и армию их на смерть нашу переправили через море – это как?

– Греки малодушны, а у кого сила, с тем им и по пути.

– Царь Египта кланялся тебе, царь, умоляя не разорять его земли.

– Египет слаб, римляне ослабили его настолько, что нам не составило труда привести их в повиновение, да нам и не к чему было это. Персы – вот причина нашего похода, теперь они три раза подумают, прежде чем нас идти воевать, а Египет наглядно показал, что мы могущественны. Вот ведь зверьковый народец, напакостить хотят на всей планете. Ну, ничего, мы руки им отобьем.

За шатром послышался гул – и ноги сами по себе стали ритмично подпрыгивать. На водопой по степи двигалось стадо туров, огромные быки бежали вокруг своих серо-голубых коров. Не дай бог оказаться у них на пути. Люди и туры ладили между собой, все зависело от количества животных и встретивших их всадников. Если воинов было больше, а быков мало, то туры, увидев людей, уступали им дорогу. Медленно и нехотя, наклонив свои огромные головы и наблюдая за людьми, гиганты расступались. Быки готовы в любой момент втоптать людей в землю, что бы им это ни стоило, но, уважая силу, отступают. Но когда туры чувствуют свое превосходство, их ярость страшна и стремительно смертельна. Они выставляют рога – и с утробным ревом, дразня и зля сами себя, хлеща своим хвостом по своим же ребрам, кидаются на людей, – и мощи, равной силе этого разъяренного стада, уже не сыскать. Стадо прошло – можно и беседу продолжить. Хотя шатер находился в самом центре города, но грохот бегущего стада туров заглушал любой голос, и требовалось кричать, при этом все тело тряслось. Вибрация земли переходила на тело и сказывалась на речи. В шатер зашел сармат:

– Царь, тебе зеркало принесли.

Я никогда не видел такого огромного зеркала. Скифы пользовались маленькими зеркальцами, хранившимися в специальных чехлах на поясе, рядом с полотенцами из скальпов врагов. То, что Олгасий увидел, потрясало воображение, в зеркале отражался весь шатер.

Скифы не берут с собой в дорогу ничего лишнего, только необходимое: колчан, стрелы и, может быть, то, что невозможно добыть в самой степи и Олгасий взял ножи, зеркальце и полотенце. Ехать нужно тайно и поэтому тихо, не вступая в стычки с врагами, однако скальпы пригодятся, чтобы менять свою внешность. Скифские воины – посыльные царя, должны превратиться в тени и проскакать через всю степь, переправиться через море и не быть никем замеченными. Следов после себя оставлять нельзя, и даже памяти о всадниках-скифах, у случайно встреченных ими по дороге, не должно остаться.

– Дары брать с собой? – спросил я у царя.

– Никаких даров: не на праздник зовем, вести хуже некуда. Поскачешь быстрее ветра, персы уже на нашем берегу, и собрались затоптать нашу землю. Мне нужна любая помощь, ойранцы, мне нужны ойранцы .

В дороге нужно есть, и скифы разжигают костры днем, делая их бездымными, тогда тонкое марево над огнем сливается с жарким воздухом и становится незаметным для постороннего глаза. Врагов может привлечь разве что запах жареного мяса, но для этого нужно оказаться почти рядом с костром, а степь хорошо просматривается дозорными во всех направлениях. Высокая трава степи надежно скроет неподвижного воина. Двигаться в траве – это особый навык, ветер колышет ковыль – и так же должен двигаться воин, если хочет остаться незамеченным. Скиф всегда знает, был ли кто на этом месте раньше него. Там, где стоял человек или конь, вырастает сорная трава, редкая и противная на вкус, а не густая и сладкая. По следам сорной травы скифы находят врагов и зверей. Скифы учатся быть незаметными для других всю свою жизнь, и как находить и видеть врага, когда глазу не за что зацепиться, все это впитывается с молоком матери. Жизнь зависит от того, сможет ли скиф убить врага до того, как тот натянет тетиву лука. Выбор невелик: смерть, рабство или жизнь. С раннего детства скифы учатся все примечать; не оставлять следов, добывая пищу; устраивать теплый ночлег в снегу и уютный в земле – это умеет каждый скиф.