«Тайны Вечной Книги». Каббалистический комментарий к Торе. Том 2

«Предать тело земле» – это принизить значимость эгоизма?

Эгоистическое тело погружается в землю, и над ним начинает развиваться альтруистическое тело.

Настоящая жизнь.

Да.

Как все перевернуто.

В этом новом теле ощущается Творец, вечная жизнь, совершенство.

Человек, когда приходит на кладбище, почему-то чувствует себя хорошо. У него внутри как-то все успокаивается…

Потому что там все спокойны. И он чувствует себя более активным, чем остальные.

Он видит, как тленна жизнь. Все они куда-то рвались, бежали. И вот все закончилось…

Вообще-то каббалисты не смотрят на это таким образом, ведь физическое тело к нашему желанию не имеет никакого отношения. Оно просто само по себе функционирует, подобно тому, как рядом со мной живет мое домашнее животное.

Но говорят же, что в нем есть искра Божья.

Совершенно не в этом теле! Телом в каббале называется наше желание.

А животное (физическое) тело просто представляет собой белковое состояние, которое существует рядом со мной. И отождествлять себя со своим физическим телом просто глупо.

Причем, я ведь даже не являюсь хозяином этого тела. С какими физическими данными родиться – над этим человек совершенно не властен. Надо лишь заботиться о его нормальном функционировании.

Параллельно за время его существования ты делаешь с его помощью определенную работу, используешь его, как домашнее животное, например, как осла, корову, лошадь и так далее.

Но, не унижая его, а наоборот, зная, что благодаря ему я могу произвести большую человеческую работу. При условии, что я стою над этим телом. Как, допустим, человек садится на коня.

Вы говорите: «Если я живу не для тела»?

Да, при условии, что я живу не для тела, а тело дано для того, чтобы помочь мне возвыситься.

Притом важно, какая ставится цель?

Да. И тогда тело оправдывает свое существование.

В этой жизни у нас есть уникальная возможность выйти за пределы смерти. Иначе, если моя жизнь заключается только в рамках этого тела, я живу до тех пор, пока этот белок существует в своем животном виде, и пока он снова не падает до неживого уровня.

Но я могу приподняться над животным уровнем на уровень «человек». Человек – это дух. Человек – это мысли, желания, это то, что не имеет прямого отношения к телу. И поэтому у меня есть уникальная возможность приподняться над телом в течение его жизни. Для того и дана нам каббала.

Говорится, что Тора, каббала – это средство освобождения от «силы смерти».

С помощью каббалы я могу приподняться над телом и уже сейчас начать ощущать жизнь в той области, где тела нет. Эта информация оторвана от тела. Это – желание, мысли, не относящиеся к телу.

Интересно, что бывают такие проблески перед кончиной. Говорят, Александр Македонский, умирая, сказал: «Когда будете нести меня после моей смерти, разверните мои руки вверх, чтобы все видели, что я завоевал полмира, а в моих руках ничего нет».

Ну, это красивая метафора. Он, конечно, особый человек, и были у него связи с каббалистами. Настолько, насколько он мог вобрать в себя эти идеи.

Нам понятно, что люди уходят из мира с пустыми руками. Но ведь, как правило, человеку так не кажется, он думает, что оставляет в этом мире память о себе. И эта память, его «я», ему очень дороги.

Многие готовы тяжело работать всю жизнь для того, чтобы заслужить пышные похороны – особые похороны, когда о них будут говорить, когда по ним будут плакать, сожалеть, когда после них останутся книги, воспоминания. Очень горько, что человек ошибается и думает, что именно таким образом он увековечивает свое «я».

Я умру, и ко мне на похороны придет мэр города, президент страны…

Но ведь это все равно не вечное. Такое представление живет в людях нашего мира, и насколько бы это ни было для них приятным эгоистическим наполнением, все равно существовать ради этого и для того, чтобы обслуживать других, живущих только на этом уровне… Не знаю… Конечно, за неимением другого… Так принято, нас воспитывают уважать этих людей, их жизнь.

Жизнь замечательных людей. Интересно, что среди этих «замечательных людей» нет ни одного каббалиста. Ни одного, кто тихо занимается вечным, главным.