Тайный агент. На взгляд Запада

Она с трудом протащилась по лавке и была вынуждена опереться на дверную ручку, не сразу найдя в себе силы открыть дверь. Улица пугала ее — она вела или к виселице, или к реке. Словно бросаясь через парапет моста, она, нагнув голову и раскинув руки, перевалила через порог. Выход на открытый воздух дал ей некоторое представление о том, как она будет тонуть, — осклизлая сырость окутала ее, ворвалась в ноздри, облепила волосы. Дождя как такового не было, но каждый газовый фонарь был окружен небольшим ореолом ржавой измороси. Фургон с лошадьми исчез; улица была черна, окно закусочной для ломовых извозчиков занавешено — только прямоугольник грязного кроваво-красного света слабо полыхал почти у самого тротуара. Миссис Верлок поплелась к нему, думая о том, что у нее совсем нет друзей. Это была правда. Правда настолько, что, с внезапной силой захотев увидеть чье-нибудь дружеское лицо, она не смогла вспомнить ни о ком, кроме миссис Нил, поденщицы. У нее не было своих знакомых. Кому ее будет не хватать? Не следует думать, что вдова Верлок забыла о матери. Вовсе нет. Уинни была хорошей дочерью — в силу того, что была хорошей сестрой. Мать всегда искала у нее поддержки. Но от нее нельзя было ожидать ни утешения, ни совета. Сейчас, когда Стиви был мертв, связь между матерью и дочерью оборвалась. Миссис Верлок не могла прийти к старой женщине со страшной вестью. Да и слишком далеко та жила. Река — вот куда ей сейчас нужно. Миссис Верлок постаралась забыть о матери.

Каждый новый шаг требовал напряжения воли, которое казалось предельным. Миссис Верлок проплелась мимо красного полыхания окна закусочной. «На мост — и вниз», — повторяла она про себя со свирепым упорством. Вытянув руку, она вовремя успела ухватиться за фонарь. «Так мне и до утра не добраться», — подумала она. Страх смерти парализовал ее желание избежать виселицы. Ей казалось, что она уже много часов бредет по этой улице. «Я никогда не дойду, — думала она. — Они так и возьмут меня, пока я буду шататься по улицам. Слишком далеко». Она держалась за фонарь, тяжело дыша под черной вуалью.

«Запас падения составлял четырнадцать футов».

Она с силой оттолкнулась от фонаря и почувствовала, что идет. Но новая волна слабости хлынула на нее, как огромное море, куда-то прочь унося из груди сердце. «Я никогда не дойду… — пробормотала она, застыв на месте, пошатываясь. — Никогда».

И, ощутив полнейшую невозможность дойти до ближайшего моста, миссис Верлок подумала о бегстве за границу.

Эта мысль пришла внезапно. Убийцы бегут. Бегут за границу. В Испанию или Калифорнию. Это не более чем названия. Огромный мир, сотворенный во славу человеку, был для миссис Верлок огромным белым пятном. Она не знала, куда ей податься. У убийц бывают друзья, родственники, пособники, у убийц есть нужные им сведения. У нее нет ничего. Она самая одинокая из всех убийц. Она одна в Лондоне — и весь этот город чудес и грязи, со всеми его лабиринтами улиц и огнями утопал в безнадежной ночи, лежал на дне черной бездны, выбраться из которой без посторонней помощи для женщины немыслимо.

Качнувшись, она снова двинулась вперед, вслепую, с ужасом думая, что вот-вот упадет, но, пройдя несколько шагов, неожиданно ощутила поддержку, желание взять ее под защиту. Подняв голову, она увидела мужское лицо, вглядывающееся в ее вуаль. Товарищ Оссипон не боялся незнакомых женщин, и соображения ложно понятой деликатности не могли помешать ему завязать знакомство с женщиной, даже если она, по всей видимости, сильно пьяна. Товарищ Оссипон интересовался женщинами. Эту он ухватил своими большими ладонями и деловито приглядывался к ней. Когда же она произнесла слабым голосом: «Мистер Оссипон!» — он чуть не выпустил ее из рук.

— Миссис Верлок! — воскликнул он. — Вы, здесь!

Чего-чего, а что она пьет, он никогда бы не подумал. Но всякое бывает. Он не стал вдаваться в детали и, не желая обижать добрую судьбу, пославшую ему в руки вдову товарища Верлока, попытался привлечь ее к своей груди. К его удивлению, она довольно легко дала это сделать и даже задержалась в его объятиях, перед тем как освободиться из них. Не нужно быть чересчур резким с доброй судьбой. Товарищ Оссипон незаметно убрал руку.

— Вы узнали меня, — пролепетала она. Теперь она держалась на ногах довольно сносно.

— Конечно, узнал, — с величайшей готовностью ответил Оссипон. — Я боялся, что вы упадете. Я слишком часто думал о вас последнее время, чтобы не узнать тут же, где угодно и когда угодно. Я всегда думал о вас, с тех пор как впервые увидел.

Миссис Верлок словно не расслышала этих слов.

— Вы идете в лавку? — спросила она нервозно.

— Да. Бросился тут же, — ответил Оссипон. — Как только прочитал газету.