Тайный агент. На взгляд Запада

Она не двинулась, не издала ни звука. Сердце товарища Оссипона немного екнуло. Похоже, ей нечего было на это сказать. Внезапно, словно почувствовала острую боль, она схватилась за грудь.

— Но у меня есть, — выдохнула она. — У меня есть деньги. Их хватит. Том! Давайте уедем отсюда.

— Сколько? — спросил он, не трогаясь с места, хотя она тянула его. Он был человеком осторожным.

— У меня есть деньги, говорю вам. Все деньги.

— Что вы имеете в виду? Все деньги, что были в банке, так, что ли? — спросил он недоверчиво, но в целом уже готовый не удивляться своему везению.

— Да, да! — нервно проговорила она. — Все, что там было. Все у меня.

— Боже, как же вам удалось их уже заполучить? — изумился он.

— Он мне их дал, — пробормотала она, внезапно задрожав и сникнув. Товарищ Оссипон твердой рукой подавил в себе начавшее было подымать голову удивление.

— Что ж, тогда мы спасены, — медленно произнес он.

Она бросилась ему на грудь. Он обнял ее. У нее все деньги. Проявить какую-то особую страстность мешала ее шляпка, мешала и вуаль. Он должным образом проявил свои чувства, но меру не преступил. Она не сопротивлялась, но отвечала на его страсть несколько пассивно, как бы полурассеянно. И без труда высвободилась из его не слишком крепких объятий.

— Вы спасете меня, Том, — выпалила она, отстранившись, но удерживая его за отвороты промокшего пальто. — Спасите меня. Спрячьте. Не дайте им схватить меня. Лучше убейте, если что. Сама я не смогла это сделать — не смогла, не смогла! Хоть и страшно, а все равно не смогла.

Поди разбери ее, подумал он. Она начинала вызывать у него какую-то неясную тревогу. Он буркнул недовольно, поскольку был занят важными мыслями:

— Вам-то какого лешего бояться?

— Разве вы не догадались о том, что мне пришлось сделать? — воскликнула она. Зловещие образы, возникавшие у нее в голове, были столь ярки, что ей казалось, что столь же ужасно и все произнесенное ею вслух. Она не сознавала, насколько мало можно было понять из бессвязных фраз, только в мыслях ее имевших законченный вид. Она чувствовала сейчас такое облегчение, какое бывает после полной исповеди, и по-своему толковала все, что говорил товарищ Оссипон, значительно менее, чем она, осведомленный о происшедшем. — Разве вы не догадались о том, что мне пришлось сделать? — Голос ее стал чуть слышен. — И вам совсем нетрудно догадаться, чего я боюсь, — мрачно и с горечью пробормотала она. — Я не хочу этого. Не хочу! Не хочу! Не хочу! Обещайте, что раньше убьете меня! — Она потрясла его за отвороты пальто. — Этого не должно произойти!

Он кратко ответил, что не видит необходимости в таких обещаниях, но постарался не слишком решительно перечить ей, так как ему частенько приходилось иметь дело с возбужденными женщинами и в своем обращении с ними он был склонен в целом более полагаться на опыт, нежели применять свою проницательность к каждому отдельному случаю. Силы его ума были заняты сейчас на других направлениях. Женщины могут болтать все что угодно, а расписания остаются расписаниями. Его мысленному взору назойливо рисовалась островная природа Великобритании. «Все равно что сидеть каждую ночь под замком», — думал он с раздражением и обескураженностью, словно ему предстояло карабкаться с женщиной на спине через стену. Внезапно он хлопнул себя по лбу. Рискуя повредить себе черепную коробку, он вспомнил о линии Саутгемптон — Сен-Мало. Пароход отходит где-то в полночь. В 10.30 есть поезд. Он приободрился и приготовился действовать.

— Поедем с Ватерлоо^[108]. У нас куча времени. В конце концов все устроилось… Что еще такое? Нам не туда, — запротестовал он.

Миссис Верлок, просунув руку ему под локоть, тащила его назад, на Бретт-стрит.

— Я забыла закрыть дверь лавки, когда выходила, — прошептала она в страшном волнении.

Лавка со всем, что в ней было, не интересовала больше товарища Оссипона. Он умел ограничивать свои желания. Он уже собирался сказать: «Ну и что с того? Да бог с ней», — но передумал. Он не любил спорить по пустякам. Он даже значительно ускорил шаг (хотя все равно отставал — так велико было ее лихорадочное нетерпение), подумав, что она могла оставить деньги в прилавке.

Поначалу показалось, что в лавке совсем темно. Дверь ее была приоткрыта. Миссис Верлок, прильнув к витрине, проговорила, запыхавшись:

— Никто не заходил. Смотрите! Свет — свет в гостиной.

Оссипон, вытянув голову, различил слабый проблеск в темноте лавки.

— Да, — сказал он.

— Забыла потушить, — слабо прозвучал из-под вуали голос миссис Верлок. Он ждал, что она войдет первая. Голос ее прозвучал громче: — Войдите и потушите — или я сойду с ума.

Он не спешил отвечать отказом на эту столь странно мотивированную просьбу.

— Так где же деньги? — спросил он.

— Со мною! Идите, Том. Быстро! Потушите свет… Ступайте! — воскликнула она и, схватив его сзади за плечи, втолкнула в дверь.