Тайный агент. На взгляд Запада

Она не возразила, никак не показала, что услышала вопрос; она продолжала смотреть на Разумова взглядом, который показался ему не абсолютно враждебным. Когда он проезжал через Цюрих, она взяла его под своеобразную опеку и в течение двух дней не расставалась с ним с утра до ночи. Она водила его знакомиться с несколькими людьми. Поначалу она говорила с ним много и довольно откровенно, хотя все время избегала сообщать что-либо о себе; к середине второго дня она сделалась молчалива, но заботилась о нем с прежним рвением и даже проводила на вокзал, где крепко пожала ему руку через приспущенное окно вагона и, молча отступив назад, подождала, пока тронется поезд. Он обратил внимание, что все относились к ней со сдержанным уважением. Он не знал ничего ни о ее родных, ни о личной жизни или революционной деятельности; он оценивал ее со своей особой точки зрения — как очевидную опасность, возникшую у него на пути. «Оценивал» — пожалуй, неточное слово. Речь, скорее, шла о некоем ощущении, о сумме беглых наблюдений, укрепившихся после того, как он обнаружил, что не может презирать ее, как презирал всех остальных. Он не ожидал увидеть ее вновь так скоро.

Нет, определенно ее взгляд вовсе был не враждебным. Тем не менее он почувствовал, как сердце у него забилось быстрее. Разговор нельзя было прервать на этом месте, и он продолжил, задав изощренный вопрос:

— Может быть, всё из-за того, что я не принимаю слепо каждый тезис учения — такого, например, как феминизм нашего великого Петра Ивановича? Если именно это делает меня подозрительным, то я могу сказать лишь одно: мне претит быть рабом — даже рабом идеи.

Она неотрывно смотрела на него, но не так, как смотрят на говорящего — а так, будто произносимые им слова имели разве что второстепенное значение.

Когда он закончил, она решительным жестом неожиданно взяла его под руку и легонько подтолкнула в направлении ворот. Он тут же подчинился, почувствовав ее твердость, — так, незадолго до этого двое мужчин беспрекословно подчинились взмаху ее руки.

Они прошли несколько шагов.

— Нет, Разумов, ваша идейность скорее всего в порядке, — сказала она. — Вы можете быть ценным — очень ценным. Проблема в другом — в том, что вы не любите нас.

Она отпустила его. Он встретил ее взгляд ледяной улыбкой.

— Получается, что от меня ждут не только убежденности, но еще и любви?

Она пожала плечами.

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Считается, что вы не вполне искренни. Я слышала это мнение от разных людей. Но я поняла вас к концу первого дня…

Разумов перебил ее, сказав твердо:

— Уверяю вас, что проницательность в данном случае подвела вас.

«Как он выражается!» — воскликнула она как бы про себя.

— Ах! Кирилл Сидорович, вы, как и все мужчины, привередливы, самолюбивы и боитесь всякой чепухи. Кроме того, вашей подготовкой никто не занимался. Нужно, чтобы за вас взялась какая-нибудь женщина. Жаль, что я не могу задержаться здесь на несколько дней. Завтра же я возвращаюсь в Цюрих и скорее всего заберу с собою Яковлича.

Эта новость принесла Разумову облегчение.

— Мне тоже жаль, — сказал он. — Но все равно, я не думаю, что вы понимаете меня.

Он вздохнул свободней; она не стала возражать, а спросила:

— А как вы ладите с Петром Ивановичем? Вы много общались. Какие у вас с ним сложились отношения?

Не зная, что ответить, молодой человек медленно опустил голову.

Ее губы были выжидательно приоткрыты. Она сжала их и как будто задумалась.

— Ну, ладно.

Это прозвучало как завершение разговора, но она пока не давала ему уйти. Невозможно было угадать, что у нее на уме. Разумов пробормотал:

— Этот вопрос вы должны задать не мне. Сейчас вы увидите самого Петра Ивановича, и эта тема всплывет сама собою. Он наверняка заинтересуется, что вас так надолго задержало в этом саду.

— Не сомневаюсь, у Петра Ивановича найдется, что сказать мне. Немало чего. Он, может быть, даже заговорит и о вас — станет меня расспрашивать. Петр Иванович, как правило, склонен доверять мне.

— Расспрашивать вас? Очень может быть.

Она полусерьезно улыбнулась.

— Ну, и что мне сказать ему?

— Не знаю. Сообщите ему о своем открытии.

— О каком еще открытии?

— Ну как же — о моем недостатке любви к…

— Нет, это между нами, — оборвала она его, и трудно было понять, шутит она или говорит серьезно.

— Я вижу, что ваш отзыв обо мне Петру Ивановичу будет благоприятным, — сказал он с угрюмой игривостью. — Что ж, можете передать ему, что я очень серьезно отношусь к своему заданию. Собираюсь добиться успеха.

— Вы получили задание! — воскликнула она с оживлением.

— Судя по всему, да. Мне было поручено подготовить одно мероприятие.

Она пытливо взглянула на него.

— Задание, — повторила она с очень серьезным и одновременно заинтересованным видом. — Какого рода?

— Нечто вроде ведения пропаганды.

— А! Далеко отсюда?

— Нет. Не очень далеко, — ответил Разумов, подавив в себе неожиданное желание засмеяться, — хотя ему ничуть не было весело.