Тайный агент. На взгляд Запада

Новеллистичность прозы отвечала и свойствам личной памяти Конрада, подолгу хранившей отзвуки различных воспоминаний (в романе «Ностромо» обыграны события почти тридцатилетней давности), и принципам его работы с композицией. Эффектно реализованные прежде всего в новеллах, эти принципы сработали и в романах, которые начиная с «Лорда Джима» (1900), как правило, вырастали из фрагмента и содержали в себе нечто неотторжимо новеллистическое: удержанные цепкой памятью вспышки, пятна, зерна и зернышки событий, ассоциативные наплывы в прошлое, вставные сюжеты. Поэтому конрадовские романы стали подобием нежестко выстроенной (а порой и структурно не сбалансированной) конструкции, где главная тема сюжета могла тесниться различными отступлениями «в сторону». Не случайно повествовательная манера Конрада, с течением времени становившаяся все более прихотливой, нередко ассоциируется именно с фигурой капитана Марлоу («Юность», «Сердце тьмы», «Лорд Джим», «Случай»), — и участника событий, и рассказчика, и личности, берущейся рассуждать в ретроспективе о смысле прошлого. Новелла «Аванпост прогресса» дает почувствовать, как складывается эта повествовательная модель, наиболее эффектно в раннем конрадовском творчестве реализованная в новелле «Сердце тьмы».

Двое служащих на колониальной станции в дебрях Африки служат «делу прогресса»: обменивают индустриальные товары на слоновую кость. Начальник станции Кайер (бывший телеграфист) и его помощник Карлье (отставной унтер-офицер) соприкасаются с цивилизацией раз в полгода, когда до станции добирается пароход нанявшей их компании. Все остальное время они окружены «буйным» и «непостижимым». На фоне первобытной природы и близких ей аборигенов Кайер и Карлье показаны персонажами без индивидуальности, «механизмами». Их прежнее бытие определялось надежностью окружающего мира (общественная мораль, закон, полиция), тогда как настоящее окружено, по их выражению, «великой пустотой». До поры двое белых — в восприятии лояльных им аборигенов они наделены бессмертием — выполняют свою рутинную работу. Однако необычное вокруг них неожиданно превращается в опасное, а рутинное приобретает характер абсурдного. Оставшись вдвоем (их служащие уведены воинственным племенем, а компания долгое время не напоминает о себе), Кайер и Карлье трагикомически ссорятся, и один случайным выстрелом убивает другого из-за куска сахара. Рядом с трупом «ближнего своего» Кайер постигает, сколь непереносимо бытие, когда спасительные иллюзии размываются (Кайер прибыл в Африку, чтобы заработать деньги на приданое дочери), и сколь тонка, хрупка граница, отделяющая человека прогресса от варвара, а порядок от стихии. Это открытие убийственно для человека-«автомата», хранящего по инерции память о Законе, Предприимчивости, Морали. И вот при гудках приближающегося наконец парохода робинзон

Кайер, сама карнавальная маска белой цивилизации, в «отместку» за «размыв контуров» вешается, и не где-нибудь, а на кресте могилы своего предшественника. По содержанию рассказа очевидно, что Конрад не только с особой экспрессией обработал свой африканский опыт, но и предложил иронический комментарий к ницшевскому образу «смерти Бога». Очевидно и другое: тяготея к притчевости, предлагая эффектные детали (красные башмаки убитого Карлье), рассказ едва ли убедителен психологически. Кайер и Карлье — прежде всего персонажи-марионетки: слишком многое в их биографии схематично, намечено одним-двумя штрихами.

В новелле «Сердце тьмы», к концу XX века получившей дополнительную известность благодаря ее экранизации Ф. Ф. Копполой («Современный апокалипсис», 1979), Конрад взялся за более углубленную разработку материала, опробованного в «Аванпосте прогресса». Место Кайера в новой новелле занял Куртц, тоже начальник колониальной станции — на сей раз в глухом уголке Конго (в ленте Копполы ему соответствует командир военного подразделения в джунглях Вьетнама). Для начальства Куртц — не только образец для подражания, больше других добывающий слоновой кости, но и почти что миссионер, призванный просвещать дикарей исходя из европейских идей милосердия, науки, прогресса. У молодого Марлоу, впервые прибывшего в Африку из Лондона для того, чтобы заменить капитана речного парохода, поначалу складывается сходное впечатление о Куртце как апостоле прогресса: «Вся Европа участвовала в создании Куртца»^[274].