Тайный агент. На взгляд Запада

«Ностромо: История приморья» (1904) — по утверждению многих британских литературоведов, лучший конрадовский роман (см., напр.: Brown 1969: 122). Сегодня подобная оценка, восходящая к Ф. Р. Ливису и основывающаяся на суждении о том, что «Ностромо», в отличие от других романов писателя, понижает роль исключительной личности, проецируя тему отчуждения человека на широкий социально-политический фон, требует корректировки[287]

. Думается, точнее будет сказать иначе. В «Ностромо» Конрад, не отказываясь от своей излюбленной темы (сильная личность в роковой борьбе с враждебной к ней вселенной и с самой собой), искал — и нашел, увидев в «Лорде Джиме» элементы выработавшихся у него штампов, новые способы ее подачи и интерпретации.

«Ностромо» — самый объемный конрадовский роман. Никакое другое произведение не далось Конраду, по его собственному заявлению (предисловие ко второму изданию 1917 г.), с таким напряжением, как это. Использующее главным образом прямое изображение событий от третьего лица и чередующее в объеме общего развития сюжета пять-шесгь линий повествования, оно стало, в известном смысле, плодом определенной неуверенности автора по поводу того, как писать. Поэтому «Ностромо» можно считать неким переходным романом, площадкой эксперимента по объективизации манеры за счет снижения «эффекта Марлоу» и свойственных ему монологизма, патетичности, некоторой эскизности. Можно спорить, в какой степени Конраду удались этот эксперимент и получившаяся мозаика живописных картин, отсылающая к поэтике социально-психологических романов Дж. Элиот («Миддл-марч») или Г. Джеймса («Женский портрет»). В любом случае, отрезки повествования, связанные с разными действующими лицами, то вступают во взаимодействие, то существуют относительно самостоятельно и нарушают сфокусированность романа на основном персонаже, отчего он из бесспорного героя (каким был Джим, при всех оговорках) делается героем проблематичным — источником иронии и бытийной неуверенности, распространяющихся с его фигуры на образ окружающего мира. Соответственно, делается проблематичным, символизируется жанр романа. И внимательный читатель, обращая внимание на стихийно заявившую о себе несбалансированность, неуловимость «Ностромо», начинает гадать, что именно ему было предложено — социальная критика, политическая сатира, искусство прозы, притча, проступающая сквозь жизнь, философия существования? Понимал ли сам Конрад, что его новый роман, как и «Лорд Джим», зародившись из новеллистического зерна (конкретного воспоминания юности), разрастается и как бы ускользает от него? Безусловно, понимал и обозначил движение от авторского и повествовательного всеведения к неведению того, что в конечном счете вышло из-под его пера, словами «благородное поражение». Дальнейшие два романа, «Тайный агент» и «На взгляд Запада», тоже потребовавшие от Конрада полного напряжения сил, написаны в сходном ключе с «Носгромо», но уже более ровно, эффектно, с большим подчинением себе символических эффектов нарождавшегося при его участии неклассического романа — романа о мире, лишившемся смысла, бытийных оснований.

Действие «Ностромо» разворачивается в вымышленной южноамериканской стране Костагуане в конце XIX века. Благосостояние республики и ее столицы, портового города Сулако, зависит от серебряных рудников Чарлза Гулда. Энергичный предприниматель, установивший выгодные деловые связи со «стальным королем» из далекого Сан-Франциско, он не только потомок британца, всего себя отдающий делу (от этого страдает жена Гулда Эмилия), перенесший поле своей деятельности из метрополии на край света и исповедующий этику делового успеха, но и своеобразный идеалист, который верит в материальное представление о добродетели, в прогресс истории, цивилизационную миссию свободного предпринимательства, в просвещение народных масс, фундаментальную благость народной души. Однако деятельность Гулда, вроде бы положившая конец череде переворотов, кровавых диктатур и призванная исправить «зло прошлого», поставлена под сомнение новой гражданской войной. Ее вожди, выдавая себя за патриотов, жаждут экспроприировать серебро у «иноземцев». Чтобы спасти от них металл, добытый из недр горы Игуэроты за полгода, Гулд поручает вывезти его на баркасе в море, чтобы переправить затем на попутных судах в Сан-Франциско. Во главе этого опасного предприятия (опасного потому, что войска восставшего генерала Монтеро и его брата вот-вот должны достигнуть Сулако по суше и по морю) волей судьбы поставлен десятник грузчиков Джан Батиста Фиданца, широко известный как Безупречный Ностромо (um. fîdaxiza — доверие).