Тайный сообщник

– Покончить с собой может только трус или сумасшедший, – без обиняков заявил он, когда его план подвергся критике, – а я ни то, ни другое. – И бурно, во весь голос, расхохотался.

В его жизнеутверждающем присутствии подобная слабость и впрямь выглядела достойной презрения, а все суеверия – плодом жалкого невежества. Даже мрачный ореол, который придавали дому зловещие слухи, казалось, бледнел на глазах.

– Я не могу понять, – громыхал он, обращаясь к жене, – я даже вообразить не в силах, – добавлял он многозначительно, – до чего нужно дойти, чтобы начать помышлять о самоубийстве, а уж тем более его совершить! – Он выпятил грудь и набрал в легкие воздуха. – Говорю тебе, Нэнси, это или трусость, или помешательство. А мне не свойственно ни то, ни другое.

Тем не менее даже в своих филиппиках он оставался беззаботным и добродушным. Собственные недостатки он признавал с жизнерадостным смехом, который его жена находила чересчур громким. Он снисходительно относился к страшным байкам, широко распространенным среди моряков, и как-то раз обмолвился, что и в принадлежащих ему компаниях есть проклятые корабли. Впрочем, и об этом он рассуждал, прибегая к единицам грузоподъемности и залоговых сумм. Он мыслил широко, а для мелочей существовали клерки.

Его согласие провести ночь в особняке было сознательным решением практичного бизнесмена и филантропа, терпеливо мирившегося с глупостью человеческой природы, и основывалось на здравом расчете и все той же залоговой сумме. Местные газеты опять вытащили на свет божий дурацкую историю о самоубийствах, особо подчеркивая влияние древнего поверья на судьбу дома и на возможную участь его нынешнего владельца. Однако особняк – в иных обстоятельствах чемодан без ручки – идеально подходил для замысла Джона, и пустяки вроде ночлега в заброшенном доме нипочем не могли его остановить.

– Мы должны принимать людей такими, как они есть, Нэнси, – сказал он жене.

У его молодой супруги, само собой, были свои резоны принять его предложение: ее увлекла идея, как она выразилась, «охоты на привидений», и муж не видел причин отказать ей в этом удовольствии. Он встретил Нэнси уже в довольно зрелом возрасте и, разумеется, очень ее любил. Чтобы развеять страхи будущих пациентов, а также медицинского и обслуживающего персонала (иными словами, всех тех, чья поддержка была необходима для успеха его предприятия), Джон Берли решил провести скучную ночь в особняке перед тем, как официально объявить об открытии санатория.

– Пойми, Джон, – убеждала его жена, – если ты, как владелец дома, сделаешь это, то убьешь все зловредные слухи на корню. В противном случае, случись потом какая-то неприятность, ее непременно свяжут с самоубийствами и происками привидений и санаторий с самого начала обретет дурную славу. Невзгодам не будет конца. Вся затея потерпит крах.

– А по-твоему, если я проведу там ночь, нелепые россказни прекратятся? – скептически спросил он.

– Старая легенда гласит, что это разрушит заклятие, – ответила Нэнси. – По крайней мере, таково условие.

– Но рано или поздно там все равно кто-то умрет, – возразил он. – И мы никак не сможем это предотвратить.

– Зато мы сможем предотвратить слухи о том, что эта смерть не была естественной, – объяснила жена, знавшая, как привык мыслить обыватель.

– Ясно, – язвительно скривил губы Джон, хотя про себя сразу смекнул, что Нэнси права.

– Если, конечно, ты не выпьешь яду в холле, – смеясь, добавила она, – или не надумаешь удавиться своими подтяжками на вешалке для шляп.

– Хорошо, – решился он после минутного раздумья. – Так и быть, посижу с тобой. Это будет что-то вроде второго медового месяца. Гульнем на пару – ты и я, а?

Теперь Джон и сам разохотился – вероятно, эта идея затронула какую-то мальчишескую струнку в его душе. Однако его энтузиазм поостыл, когда жена заявила, что в такую авантюру лучше пускаться не вдвоем, а втроем.

– Я частенько бывала в таких ситуациях, Джон. И мы всегда были втроем.

– С кем же? – без обиняков поинтересовался он и вопросительно глянул на жену.

Но та, уклонившись от прямого ответа, объяснила, что у троих больше шансов выпутаться из передряги в том случае, если что-то пойдет не так. Спорить с этим было сложно, и, выслушав доводы Нэнси, Джон согласился.

– Я позову молодого Мортимера, – предложил он. – Он подойдет?

Она заколебалась.

– Ну, он веселый… и ему, пожалуй, это тоже будет любопытно. Да, он не хуже любого другого. – Казалось, ей было все равно.

– И он поможет нам скоротать время своими россказнями, – добавил муж.

Вот так капитан Мортимер, отставной офицер чего-то там, бесстрашный «веселый малый» и кузен миссис Берли, ныне занимавший хороший пост в лондонской конторе судовой компании ее мужа, был приглашен стать третьим участником планируемой вылазки. Но капитан Мортимер был юн и горяч, миссис Берли – хороша собой, значительно моложе своего супруга и не слишком счастлива в браке, а Джон Берли – чересчур беззаботен и самоуверен.