Тайный сообщник

Судьба уготовила ему коварную западню, и невнимательный, неосторожный Джон Берли в нее угодил. Он сумел выбраться оттуда, однако самым что ни на есть неожиданным способом.

Ночь, на которую в конце концов пал их выбор, пришлась на самый короткий день в году – 18 июня, когда солнце заходит в восемнадцать минут девятого, а восходит приблизительно без четверти четыре: всего три часа полного мрака.

– Ты знаток, тебе и карты в руки, – признал Джон, когда Нэнси объяснила ему, что нет нужды сидеть в доме от заката до рассвета – достаточно лишь переждать темноту. – Мы все сделаем, как надо. Мортимер не слишком-то рвется в бой, у него танцы или что-то в этом роде, – сказал он, но, заметив, как в ее взгляде промелькнула досада, поспешил добавить: – Впрочем, он все отменил и присоединится к нам.

Недовольство, написанное на лице капризной женщины, Джон понял на свой лад.

– О, его не пришлось долго уговаривать, – принялся убеждать он ее. – Подумаешь, девицей больше, девицей меньше. Не забывай, он еще очень молод.

Нэнси ничего не ответила, однако сравнение, на которое невольно наводили его слова, заставило ее покраснеть.

Они втроем выехали с Саут-Одли-стрит сразу после утреннего чаепития, миновали своим чередом Севенокс, добрались до Кентиш-Уилда и, дабы придать задуманному предприятию должную огласку, строго-настрого наказали шоферу не распространяться о цели их приезда. Его поселили в сельской гостинице, велев забрать их через час после рассвета, с тем чтобы поспеть обратно в Лондон к завтраку.

– Он, само собой, обо всем разболтает каждому встречному, – уверил жену и ее кузена практичный и циничный хозяин дома, – и наутро все это появится в местной газетенке. Несколько часов неудобства стоят того, чтобы положить конец этому вздору. Почитаем, покурим, а Мортимер развлечет нас моряцкими байками.

Он прошел внутрь вместе с шофером, чтобы проследить за тем, как готовят комнаты, освещение, корзинки с провизией и тому подобное, оставив своих спутников на лужайке возле дома.

– Четыре часа – это немного, но хоть что-то, – прошептал Мортимер, впервые с момента отъезда оказавшись с кузиной наедине. – Как здорово, что ты меня вытащила! Выглядишь потрясающе. Ты самая прекрасная женщина на свете.

Голубые глаза отставного капитана излучали вожделение, которое он ошибочно принимал за любовь. Смуглый, с выгоревшими на солнце волосами, он словно только что сошел с борта корабля на берег. Взяв Нэнси за руку, он увлек ее от косых закатных лучей под сень рододендронов.

– Это не я, глупыш, это Джон предложил взять именно тебя. – Она с притворным вызовом отняла руку. – К тому же ты едва все не испортил, заявив, будто намерен отправиться на танцы.

– Но ведь ты могла воспротивиться, – пылко ответил он, – однако не сделала этого. О, ты бесподобна, ты восхитительна!

Внезапно Мортимер принялся страстно целовать ее. Она немного посопротивлялась – но, как он заметил, довольно быстро сдалась.

– Гарри, ты идиот! – тяжело дыша, воскликнула Нэнси, когда он отпустил ее. – Как ты посмел?! Ведь Джон – твой друг. Кроме того, – она торопливо огляделась по сторонам, – здесь небезопасно. – Глаза женщины лучились блаженством, щеки пылали. Она выглядела как молодая, прелестная, похотливая самка (каковой она и была), чуждая всяких моральных принципов и верная лишь своей эгоистичной страсти. – К счастью, – добавила Нэнси, – он абсолютно доверяет мне, так что мы – вне подозрений.

Молодой человек, с обожанием глядя на нее, весело рассмеялся.

– Ну что дурного в поцелуе? – сказал он. – Ты для него дитя, он не видит в тебе женщину. Да и потом, его голова забита пароходами, магнатами и сургучными печатями… – Он пытался успокоить ее, хотя, доверяя ее женскому чутью, понимал, что не стоит сейчас к ней прикасаться. – И ничего вокруг себя не замечает – даже в десяти ярдах.

И тут с расстояния в двадцать ярдов его прервал зычный голос Джона Берли, который вынырнул из-за угла дома и направился через лужайку в их сторону. Шофер, объявил он, втащил корзины в комнату на втором этаже и уехал в гостиницу.

– Давайте-ка прогуляемся, – добавил Джон, присоединяясь к ним, – и осмотрим сад. А за пять минут до захода солнца вернемся и поужинаем. – Он рассмеялся. – Мы ведь должны в точности соблюдать все условия, верно, Нэнси? От заката до рассвета, помнишь? Пойдем, Мортимер. – Бизнесмен взял молодого человека под локоть. – Бросим прощальный взгляд на окрестности перед тем, как войти в дом и повеситься на соседних крюках в комнате экономки! – И с этими словами он протянул другую руку жене.

– Перестань, Джон! – резко воскликнула Нэнси. – Мне не нравятся такие шутки, особенно сейчас, когда начинает темнеть.

Она зябко поежилась и при этом восхитительно поджала губки; муж тотчас с силой привлек ее к себе, извинился и поцеловал туда, куда двумя минутами раньше ее целовал юный Мортимер. Тот молча наблюдал за этой сценой.

– Не тревожься, мы сумеем позаботиться о тебе… вдвоем, – сказал Джон.