Тайный сообщник

За его широкой спиной парочка обменялась беглыми, но многозначительными взглядами: в тоне Джона обоим почудилось нечто, взывавшее к осторожности. Возможно, он не так слеп, как им кажется. «На этот раз все обошлось, – прочли они в глазах друг друга, – но впредь нужно быть осмотрительнее!»

Оставалось еще несколько минут до того момента, когда огромный огненный шар скроется из виду за лесистыми холмами, и троица бродила между кустами роз, беспечно болтая, хотя сердца двоих продолжали взволнованно трепетать. Вечер выдался великолепный – теплый и безветренный, воздух был напоен ароматом цветов. Когда они пересекали лужайку, впереди них задвигались гигантские безголовые тени; одна сторона внушительного здания уже погрузилась во мрак, мимо скользили летучие мыши, над купами азалий и рододендронов сновали взад-вперед мотыльки. Разговор шел главным образом о том, как превратить дом в санаторий, во что это обойдется, сколько понадобится персонала, и так далее.

– Пойдемте, – произнес вдруг Джон Берли, прервав беседу, и резко повернулся. – Мы должны оказаться внутри до того, как сядет солнце. Нужно в точности соблюдать все условия, – повторил он сказанное ранее, словно ему нравилось, как звучит эта фраза. Этот человек привык относиться серьезно к любому делу, малому или великому, если он за него брался.

Нелепое трио охотников за привидениями, в котором никто не намеревался предаваться какой бы то ни было охоте, вошло в дом и стало медленно подниматься в большую комнату на втором этаже, где стояли корзины. Уже в холле темнота заставила их воспользоваться карманными фонариками, чтобы можно видеть ступеньки лестницы; они двигались осторожно, освещая уголок за уголком. Воздух внутри был сырой и прохладный.

– Как в заброшенном музее, – заметил Мортимер. – Я даже чувствую запах экспонатов.

Они огляделись по сторонам и принюхались.

– Здесь пахнет человечиной, – заявил его наниматель и друг, – вперемежку с цементом и известкой.

Все трое рассмеялись, когда миссис Берли сказала, что им следовало бы сорвать в саду несколько роз и принести их сюда. Ее муж начал подниматься по широкой лестнице первым, Мортимер пошел следом, но тут Нэнси окликнула их.

– Мне не улыбается плестись в хвосте! – пожаловалась она. – В холле позади меня хоть глаз выколи. Я пойду между вами.

Пропуская кузину вперед, моряк поймал и выразительно сжал ее протянутую руку.

– Помните – здесь должна быть фигура, – торопливо сказала Нэнси, повернувшись, чтобы привлечь внимание мужа, подобно тому как дома стучала по дереву. – Мы должны увидеть человеческую фигуру – это часть легенды. – Свободной рукой она взялась за руку Джона, ощутив при этом легкую дрожь полувоображаемой тревоги, смешанной с наслаждением.

– Надеюсь, мы ее увидим, – сухо процедил он.

– А я надеюсь, что нет, – с чувством произнесла Нэнси. – Стоит ей появиться, как… что-то случается.

Ее муж промолчал, а Мортимер в шутку заметил, что будет жаль, если их вылазка окажется напрасной тратой времени.

– Со всеми троими вряд ли что-то может случиться, – беспечно добавил он, когда они вошли в просторную комнату, где стоял очень кстати оставленный обойщиками грубый стол из неструганых досок.

Миссис Берли, занятая своими мыслями, принялась распаковывать сэндвичи и вино. Ее супруг подошел к окну. Он выглядел обеспокоенным.

– Стало быть, здесь, – его густой голос заставил Нэнси замереть, – одному из нас суждено… – Он огляделся по сторонам.

– Джон! – нетерпеливо одернула его жена. – Я тебя уже много раз просила.

В ее голосе появились новые нотки: в пустой комнате он прозвенел – резко и раздраженно. Вероятно, и она начала проникаться атмосферой этого места. На залитой солнцем лужайке ее это не заботило, но теперь, с наступлением ночи, она ощутила, как тени взывают к теням и крепнет власть тьмы. Весь дом превратился в слух, подобно огромной шепчущей галерее.

– Ей-богу, Нэнси, – покаянно произнес Джон, усаживаясь подле нее, – я и забыл! Как можно принимать такое всерьез! У меня просто в голове не укладывается, как человек.

– Зачем вообще трогать эту тему? – Она понизила голос, но он все равно звучал резко и отрывисто. – В конце концов, никто не совершает самоубийство без причины.

– Нам не дано знать все на свете, не так ли? – вставил Мортимер, неуклюже пытаясь поддержать ее. – Я, к примеру, знаю лишь то, что умираю с голоду, а передо мной телятина и пирог с ветчиной, и выглядят они отменно.

И он вовсю заработал ножом и вилкой. Под столом он слегка наступил на носок туфли Нэнси и, не сводя с кузины глаз, непрестанно подкладывал ей еду.

– Нет, – согласился Джон Берли, – все на свете нам знать не дано. Тут ты прав.

Нэнси мягко оттолкнула ногу Мортимера, метнув в него предостерегающий взгляд, пока ее муж, запрокинув голову, осушал свой бокал. Он смотрел поверх бокала прямо на них, но как будто ничего не замечал. Потом он закурил толстую сигару, а молодые люди – сигареты.

– Расскажи-ка нам о той фигуре, Нэнси, – попросил Джон. – От этого уж точно беды не будет. Для меня это новость – я ничего не слыхал ни о какой фигуре.