Там, на той стороне

— Брендан, рейнджер Трейдпоста и охотник на демонов, — проговорил мужчина, протягивая мозолистую руку, похожую на лапу здоровенного медведя.

Натан протянул руку в ответ и услышал облегченный вздох Мэри.

— Ну и наделали вы вчера делов, Натан. Сам мэр хочет тебя видеть. Хотя признаюсь, в этом есть и моя вина. Не надо было вас недооценивать. Особенно твоего темного дружка.

Он глянул в сторону Глефа, который танцевал как сумасшедший.

— Теперь на пару недель придется только и делать, что сидеть в баре, да тратить заработанные деньги.

— Двери этого бара всегда открыты для тебя, Брендан, — сказала Мэри.

— А как насчет тебя?

Натан почувствовал укол ревности.

— Не льсти себе, я отделаю тебя твоим же костылем раньше, чем ты сможешь произнести три первых буквы из своего имени, — ответила Мэри.

—Повезло тебе парень. Она тут у нас вроде скромницы, но отпор даст такой, что будешь ноги уносить.

— Ага, — согласилась Мэри. — Кстати, передай от меня Клайду привет и скажи, что он мне должен за разбитую посуду.

— У парня серьезный ушиб, — подметил Брендан.

—Зато в следующий раз не забудет о манерах.

— Твоя правда.

Брендан поковылял через зал к выходу и уже перед самой дверью посмотрел на Натана, который провожал его взглядом. Мужчина постоял, ничего не сказав, а затем просто вышел наружу.

— Что ты сказала тому мужчине про меня? — поинтересовался Натан, когда Мэри присела, чтобы немного отдохнуть.

Она вытерла полотенцем со лба испарину. Помощника у нее не было. Мало кто желал работать за еду.

— Сказала, что ты берешь заказ на Черную Королеву, — проговорила она.

Натана даже сейчас при упоминании этой твари пробрало до мурашек.

Он рассмеялся, представив, сколько секунд проживет при встрече с ней.

— Не смейся, — строго сказала Мэри. — Только так ты найдешь дорогу в Нью-Йорк. Майки, вот твой ключ. Живой или мертвый, он подскажет тебе выход. Ты ведь этого хочешь?

— А чего хочешь ты? — спросил Натан.

Мэри так и не ответила. Вместо этого она вынула из печи ароматную индейку, начиненную кукурузой, и принялась нарезать на тонкие ломти. Запах жареного мяса заставил Натана проглотить слюну.

Возможно, сказанное девушкой или может чудесное озарение свыше, помогло ему понять, что он должен прислушаться к ней и это было так ясно и понятно, что он удивлялся как ему не пришло в голову раньше. Он пойдет и убьет ее. В мире все просто, либо ты, либо тебя.

Он взглянул на Мэри. И хотя в милом лице, которое он успел полюбить и было спокойствие, на самом деле Натан хорошо знал, что скрывалось в глубине души. Полное отчаяние и беспомощность.

Ради Мэри. Нет, ради всех тех, кто испытывает тоже что и она.

После плотного завтрака, Мэри упрашивала его остаться до вечера, но Натан не мог. Ему словно нужно было куда-то бежать, может быть так он пытался скрыться от самого себя или от того, что начинает по-настоящему привязываться к ней. Даже Глеф, искушенный и повидавший на своем веку немало горести, пребывал в забвенном веселье.

Здесь, в этом неустойчивом мире, он понял одну важную вещь. Не доверяй никому, даже самому себе. Поэтому-то он и гнался вперед, в погоне за чем-то призрачным, чем-то, что даст ему не воспринимать жизнь всерьез.

Мэри достала из его кармана пыльника бандану и повязала Натану на шее.

— Майки всегда прикрывал им лицо от ветра. И вот еще…

Она ушла наверх, а спустя пару минут вернулась с револьвером, патронами и ковбойской шляпой. Она приладила оружие к поясу и закрепила на грудь ленту.

— Тебе все-таки придется постоять за себя, мой мальчик, — проговорила Мэри, одевая на него шляпу. В ее глазах была грусть расставания, которая ей слишком хорошо знакома.

— Помнишь, что ты мне пообещала? — произнес шепотом Натан, прижав ее к себе.

— Не забывай меня, мой мальчик, — ответила она. И Натан понял, что все что было там, далеко в Нью-Йорке, уже не имеет никакого смысла.

— И возвращайся, слышишь?

Натан почувствовал, как несколько капель упали ему на руку. Ту связь, что они создали той ночью, теперь жила в его душе, обжигая и истребляя весь страх перед неизвестностью. Он верил, что все будет хорошо, но знал, что это неправда. Это подсказывало ему то чувство, что зародилось в бескрайних песках Экзерии.

Когда он собирался уже уходить, Мэри его остановила, она так же пылко, как в тот раз, когда он стоял в нерешительности перед входом в бар, одарила его самым нежным и страстным поцелуем, словно пыталась забрать с собой частичку его души. Только теперь поцелуй предназначался для него.

Глеф, наотрез отказавшийся сменить сутану, на привычную для той местности одежду, уже ожидал его на пороге. Папаша Дженкинс наставлял его в дорогу, призывая как он выразился: давить этих демонов, как он давил их много лет назад. Даже Ноа, по обыкновению всегда веселый, сидел с грустным лицом. Кто-то приказал ему спеть, кинув пару монет, а он швырнул их обратно с такой злостью, что больше его никто не беспокоил.