Тарзан — приемыш обезьяны

Only when the little babe was mentioned did the tone of the diary alter from the habitual note of despair which had crept into it by degrees after the first two months upon the shore.	Только когда началось упоминание о малютке, тон дневника изменился и исчезла нота отчаяния, вкравшаяся в дневник после первых двух месяцев пребывания на берегу.
Then the passages were tinged with a subdued happiness that was even sadder than the rest.	Теперь тон дневника был окрашен каким-то подавляющим счастьем, производимым еще более грустное впечатление, чем все остальное.
One entry showed an almost hopeful spirit.	В одной из записей звучал почти бодрый дух:
To-day our little boy is six months old.	Сегодня моему мальчику исполнилось шесть месяцев.
He is sitting in Alice's lap beside the table where I am writing-a happy, healthy, perfect child.	Он сидит на коленях Элис у стола, за которым я пишу; это счастливый, здоровый, прекрасный ребенок.
Somehow, even against all reason, I seem to see him a grown man, taking his father's place in the world-the second John Clayton-and bringing added honors to the house of Greystoke.	Так или иначе, даже против всякой правдоподобности, мне представляется, что я вижу его взрослым, занявшим в свете положение отца, и этот второй Джон Клейтон покрывает новою славой род Грейстоков.
There-as though to give my prophecy the weight of his endorsement-he has grabbed my pen in his chubby fists and with his inkbegrimed little fingers has placed the seal of his tiny finger prints upon the page.	И вот, как будто для того, чтобы придать моему пророчеству вес своей подписью, он схватил мое перо в пухленький кулачок и поставил на странице печать своих крошечных пальчиков, перепачканных в чернилах.
And there, on the margin of the page, were the partially blurred imprints of four wee fingers and the outer half of the thumb.	И тут же, на поле страницы, были видны слабые и наполовину замазанные оттиски четырех крошечных пальчиков и внешняя часть большого пальца.
When D'Arnot had finished the diary the two men sat in silence for some minutes.	Когда д'Арно кончил читать, оба человека просидели несколько минут молча.
"Well! Tarzan of the Apes, what think you?" asked D'Arnot. "Does not this little book clear up the mystery of your parentage?	-- Скажите, Тарзан, о чем вы думаете? -- спросил д'Арно. -- Разве эта маленькая книжечка не раскрыла перед вами тайну вашего происхождения?
"Why man, you are Lord Greystoke."	Да ведь вы же лорд Грейсток!
"The book speaks of but one child," he replied.	Голова Тарзана поникла.
"Its little skeleton lay in the crib, where it died crying for nourishment, from the first time I entered the cabin until Professor Porter's party buried it, with its father and mother, beside the cabin.	-- В книжке все время говорят об одном ребенке, -- ответил он. -- Маленький скелетик его лежал в колыбели, где он умер, плача о пище. Он лежал там с первого дня, как я вошел в хижину, и до того дня, когда экспедиция профессора Портера похоронила его рядом с его отцом и матерью, у стены хижины.
"No, that was the babe the book speaks of-and the mystery of my origin is deeper than before, for I have thought much of late of the possibility of that cabin having been my birthplace.	Это-то и был ребенок, упоминаемый в книжечке, и тайна моего происхождения еще темнее, чем была прежде, потому что последнее время я сам много думал о возможности, что эта хижина была местом моего рождения.