Темный карнавал

Мартин защелкнул на шее Торри специальный ошейник с жестяной табличкой. На ней было написано: «МЕНЯ ЗОВУТ ТОРРИ. НЕ НАВЕСТИТЕ ЛИ ВЫ МОЕГО ХОЗЯИНА, КОТОРЫЙ ЗАБОЛЕЛ? ИДИТЕ ЗА МНОЙ!»

И все отлично работало. Торри каждый день выносил это сообщение в мир.

– Ты же выпустишь его, мам?

– Да, если он будет вести себя хорошо и не будет больше копать!

– Он ведь больше не будет, правда, Торри?

Пес тявкнул.

Обычно было слышно, как он тявкает где-то вдалеке на улице, пытаясь завлечь к Мартину посетителей. Чтобы расслышать его лай, Мартин садился в кровати, подперев голову руками, и изо всех сил прислушивался, заставляя свой разум мчаться вместе с Торри. Это отнимало у него столько сил, что он покрывался испариной, а глаза едва не вылезали у него из орбит. Вчера пес привел миссис Холлоуэй с Элм-авеню, которая принесла в подарок книгу рассказов. За день до этого Торри умоляюще уселся с табличкой перед мистером Джейкобсом, ювелиром. Близоруко наклонившись, мистер Джейкобс все-таки сумел разобрать надпись, и, конечно же, пришел – шаркая и переваливаясь, чтобы немного скрасить Мартину нелегкие дни.

Вот и сейчас Мартин слышал, как собака возвращается домой – вот она где-то там гавкнула в предвечерней дымке, вот подбежала поближе, опять гавкнула, опять пробежала в сторону дома, еще раз гавкнула…

А потом, у дома, следом за ней – протопали чьи-то легкие шаги. Звякнул колокольчик на первом этаже. Мама открыла дверь. Теперь голоса, что-то говорят.

И вот Торри примчался наверх и сразу запрыгнул на кровать. Весь сияя от радости, Мартин вытянул шею, чтобы поскорее увидеть, кто же поднимается к нему на этот раз. Может быть, это мисс Палмборг, а может, мистер Эллис, или мисс Джендрисс, или…

Кто-то поднимался по лестнице и одновременно разговаривал с мамой. Голос был женский, молодой, и говорил что-то сквозь смех.

Дверь открылась.

У Мартина снова были гости.

Прошло четыре дня, и всякий день Торри исправно выполнял свою работу, принося информацию об утренней, дневной и вечерней температуре, о консистенции почвы, о цвете листьев и о степени умеренности дождя. Но самое главное, он приводил посетителей.

В субботу опять приходила мисс Хейт. Та самая молодая красивая женщина с блестящими каштановыми волосами. Она очень тихо ходила, прямо как кошка, и почти все время смеялась. И жила в большом доме на Парк-стрит. Это был уже третий ее визит за месяц.

Потом в воскресенье захаживал преподобный Воллмар, а в понедельник – мисс Кларк и мистер Хендрикс.

И каждому из посетителей Мартин рассказывал про своего пса. Про то, как весной он пах полевыми цветами и свежей землей. Про то, как прогревался он летом – и был теплый, как свежеиспеченная булочка. И про сейчас, про осень, когда в его шкуре спрятан целый клад золотых листьев, и их можно находить и исследовать. Этот процесс Торри всегда с удовольствием демонстрировал посетителям, укладываясь на спину и ожидая, когда его осмотрят.

Но вот однажды утром мама рассказала Мартину про мисс Хейт, ту самую, которая была красивая, молодая и почти все время смеялась.

Она умерла.

Погибла в автокатастрофе в Глен-Фолсе.

Мартин крепче прижал к себе собаку и стал вспоминать мисс Хейт. Ее улыбку, яркие глаза и коротко стриженные каштановые волосы. Ее тонкую фигуру и быструю походку. Милые истории, которые она рассказывала про всяких людей и про времена года.

Значит, теперь она умерла. И она больше не будет ни смеяться, ни рассказывать истории. И все закончилось. Она – мертвая.

– Мам, а что они делают на кладбище, под землей?

– Ничего не делают.

– Ты хочешь сказать, они там просто лежат?

– Да, – сказала мама, – это все, что они там делают.

– Как-то это не очень весело.

– Да это и не должно быть весело.

– А почему они не встают и не ходят время от времени, ну, если им надоедает лежать?

– Мне кажется, ты уже задал достаточно вопросов, – сказала мама.

– Я просто хотел узнать.

– Ну, вот и узнал.

– Знаешь, иногда мне кажется, что Бог какой-то глупый.

– Мартин!

Мартин нахмурился.

– А что, нельзя было придумать что-нибудь получше, чем забрасывать людей комками грязи и говорить им, чтобы лежали тихо и не двигались? Есть же какой-нибудь другой вариант? Вот когда я играю с Торри в «Умри». Сначала он играет со мной и «умирает», но потом ему надоедает, и он начинает вилять хвостом. И моргает, и дышит. А потом вообще спрыгивает с кровати и просто ходит везде, как обычно. Наверняка же все эти, которые на кладбище, ведут себя так же, правда же, Торри?

Торри тявкнул.

– Ну, хватит, Мартин! – оборвала его мама. – Мне не нравятся такие разговоры!

Осень продолжалась. Торри бегал по своему обычному маршруту – сначала трусил через лес, потом перебегал ручей, потом крался через кладбище, в город, и дальше, туда и обратно, ничего не пропуская.

А в середине октября Торри начал вести себя как-то странно. Он вдруг перестал находить тех, кто мог бы прийти к Мартину в гости. Почему-то теперь никто не обращал внимания на его уговоры. Целых семь дней подряд он возвращался домой один и не привел с собой ни одного посетителя.

Мартин очень расстраивался из-за этого.