Темный карнавал

Еще пять минут прошло. Все ближе и ближе. Мартин повторял и повторял вслух собачье имя. Злой противный пес! Как ты мог убежать и оставить меня одного на столько дней? Ты, ужасная собака, хорошая моя собака, вернись скорее домой. Торри, домой! Скорее прибеги и расскажи мне о мире! Слезы падали и растворялись в одеяле.

Еще ближе. Совсем близко. На нашей улице. Это лай Торри! Торри!

Мартин затаил дыхание. Это был звук собачьих лап в куче сухих листьев, вниз по тропинке. А теперь – лай уже у самого дома! Торри!

Гав! – прямо под дверью.

Мартин вздрогнул. Пойти вниз и впустить его – или подождать, пока мама с папой вернутся домой? Подождать. Да, лучше подождать. Но нет, это будет слишком ужасно, если, пока он будет здесь ждать, Торри опять убежит. Нет, он спустится прямо сейчас и откроет замок. И тогда его, не чья-нибудь, а его собака снова прыгнет к нему на руки. Его верный Торри!

Он уже начал подниматься с кровати, как вдруг услышал какой-то другой звук.

Внизу открылась дверь. Кто-то был так добр, что открыл для Торри дверь.

Значит, Торри привел с собой гостя – мистера Бьюкенена, или мистера Джейкобса, а может быть, мисс Таркинс.

Дверь открылась и закрылась, Торри взбежал наверх и с визгом бросился на кровать.

– Торри, где же ты был, что ты делал целую неделю?

Мартин смеялся и плакал одновременно. Потом схватил собаку и крепко прижал ее к себе.

И вдруг… разом перестал смеяться и плакать. Глаза его округлились, он не мигая смотрел на Торри и не мог ничего понять.

От Торри исходил какой-то… другой запах.

Это был запах земли. Мертвячной земли. Той земли, в которой все вот это вот лежит на глубине двух метров – все эти вредные для здоровья, гниющие штуки. Той самой вонючей-превонючей тошнотворной-претошнотворной земли. И ее гниющие комки сыпались прямо с лап Торри. А это что, господи? Высохший кусочек… человеческой кожи?

Этого не может быть. Но это есть! ЭТО ЕСТЬ!

Зачем это, Торри? Что ты хочешь всем этим сказать? Что означает твое послание? Вся вот эта вонючая, гнилая и мерзкая кладбищенская земля?

Ты очень плохой пес, Торри. Вечно ты копаешь там, где не надо. Ты очень хороший пес, Торри. Ведь Торри всегда так легко заводит друзей. И Торри всех так любит.

И приводит всех домой.

Вот и теперь по лестнице поднимается какой-то поздний посетитель – позднее не бывает. Он поднимается очень медленно. Очень медленно поднимается. Шаг за шагом. Мучительно переставляя ноги по ступеням. Поднимается. Поднимается…

– Торри! Торри, откуда ты прибежал?! – закричал Мартин.

В ответ с груди пса упал твердый комок вонючей земли.

Кто-то толкнул дверь снаружи.

У Мартина снова были гости.

The Traveller

Путешественница[16]

Около пяти утра Отец заглянул в комнату Сеси. Она лежала на кровати. Неодобрительно покачав головой, он с досадой махнул в сторону дочери.

– Готов съесть crêpe[17] со своего гроба красного дерева, если ты объяснишь мне, какой толк в том, что она все время там лежит, – сказал он, – сначала спит всю ночь, потом завтракает и дальше весь день продолжает лежать.

– Очень даже большой толк, – сказала Мать, уводя его по холлу от бледной спящей Сеси. – Да она, если хочешь знать, самая энергичная из всей Семьи. Лучше скажи, какой толк от твоих братьев? Большинство из них целыми днями спят и ничего не делают вообще. Сеси по крайней мере хоть чем-то занимается.

Вдыхая запах траурных свечей, они спустились вниз. Черные гирлянды на перилах, оставшиеся после Праздника Возвращения несколько месяцев назад и с тех пор никем не тронутые, шуршали под их руками. Отец с облегчением ослабил галстук.

– Ну да, мы работаем по ночам, – сказал он. – А что мы можем поделать, если мы, как ты выражаешься, старомодны?

– Ничего. Не могут же все в Семье быть современными. – Она открыла дверь подвала, и они рука об руку двинулись вниз, в темноту. – Все-таки это большая удача, что мне вообще не надо спать, – сказала она, с улыбкой глядя на его круглое белое лицо, – если бы ты был женат на ком-то, кто спит по ночам, представляю, что бы это был за брак! Каждый сам за себя. Все мое ношу с собой. Хотя Семья, наверное, и есть вот это самое «все мое». Например, у Сеси – «все в уме». А бывает как у Дяди Эйнара – у него «все на крыльях». Или вот Тимоти – он у нас уравновешенный, у него «все спокойно, все нормально». Или ты – «сплю весь день». Ну, или я – «всю жизнь на ногах», не сплю вообще. Ей-богу, что ты так взъелся на Сеси. Она ведь помогает мне тысячами способов, каждый день. Посылает свои мысли в овощную лавку – посмотреть, что там продается. Может проникнуть разумом внутрь мясника – и это избавляет меня от ненужной поездки черт-те куда, если хорошие куски у него все равно закончились. Предупреждает меня, когда к нам в гости намыливаются какие-нибудь сплетники, с намерением проболтать полдня. Ну и еще штук шестьсот других полезностей…

В подвале они остановились возле большого пустого гроба из красного дерева. Так и не переубежденный, Отец принялся в нем устраиваться.