Тень Энвижен

Ян Дэвидсон посетил Нору наутро после гибели Родерика и вновь вернулся в Потс-Пойнт на следующий день. С тяжелым сердцем переступил он порог дома Нортонов. Ингред Ньюман, открывшая ему дверь, в свое время была профессиональной няней, вынянчила Дерека, потом Нору. Крепкая умом и телом, хотя ей уже давно перевалило за восемьдесят, она сама водила свою машину и время от времени заезжала в Потс-Пойнт повидать Нору, к которой испытывала особо теплое чувство. Узнав из новостей о трагедии на Миллитари-роуд, Ингред в тот же вечер примчалась к своей бывшей питомице и с тех пор не оставляла ее одну.

– Опять вы, – со вздохом сказала она Дэвидсону, – лучше бы сейчас ее не трогать.

– Простите, Ингред, – печально извинился он, – у меня нет другого выхода.

– Она у себя наверху, сейчас я ее предупрежу. Патронажная сестра недавно ушла.

Гибель близких, казалось, отняла у Норы внутреннюю силу, помогавшую ей справляться с тяжелым недугом и жить жизнью, которую непосвященный в ее проблемы наблюдатель мог бы даже счесть интересной и полноценной. Глядя на укутанную пледом крохотную фигурку, почти утонувшую в широком кресле, Ян подумал, что она сейчас выглядит старше Ингред – таким измученным и больным был взгляд покрасневших глаз на обтянутом пергаментной кожей лице.

– Рада вас видеть, Ян, – сказала Нора в ответ на его приветствие, – садитесь.

– Совет директоров ждет вашего решения, Нора. Вы ознакомились с документами, что я вам оставил?

– Да. Но мое решение неизменно – я не желаю принимать наследства. Пусть Дерек, как единственный наследник, полностью берет на себя ответственность за Энвижен, мне не по силам делить с ним этот груз.

– Простите, Нора, но вопрос этот чрезвычайно важен, поэтому я хотел бы убедиться, что вы все правильно поняли. Вчера я сказал вам, что если Дерек унаследует все акции компании и получит единоличное право определять политику Энвижен, это может привести к катастрофе. Я глубоко уважаю его деловые качества, но согласен с покойной Сильвией: он находится под сильным влиянием жены. Ольга Нортон уже инициировала ряд сделок, крайне вредных для Энвижен, дискредитирующих лицо компании. Кто-то должен этому противостоять, и только у вас есть на это право.

– Думаю, Ольга Нортон вела себя так, потому что прежде компания ничего для нее не значила, – со вздохом возразила Нора, – она рассматривала ее, как средство обеспечить свои насущные нужды. Теперь же она будет знать, что в Энвижен – будущее ее детей. Я уверена, что ее отношение коренным образом изменится.

– Нора, разве вы не прочли заключение генетической экспертизы, которое я вам вчера оставил? Разве не прочли вы отчеты, представленные Сильвии детективами? Тэдди и Лили – не дети Дерека. Предположительно, они дети Патрика Нортона, вашего отца, и не имеют права наследовать акции Энвижен, дающие права на управление компанией.

– Я прочла и все поняла. Это завещание столетней давности, написанное утратившим рассудок больным стариком, – какое оно имеет для меня значение? Какая разница, чья кровь течет в жилах этих детей, которых я безумно люблю? Если они дети моего отца, они мне все равно родные. Мама придавала этому значение, к тому же, у нее были личные мотивы, я понимаю. Но мне все это безразлично. Престижу Энвижен не нужны подобные скандалы, вы должны молчать, Ян, и никто ничего не узнает.

– Позвольте, Нора, – он не сумел удержать своего возмущения, – что вы говорите? Ольга Нортон, будучи женой вашего брата, состояла в связи с вашим отцом. Пусть вы считаете генетические аспекты завещания Гримвэйда ерундой, пусть в Австралии почти узаконены внебрачные отношения, но такое…

Нора слабо улыбнулась, и пергаментная кожа ее лица сразу покрылась морщинами.

– Ян, – сказала она, – знаете ли вы, что я чувствую к людям, которых клеймят за прелюбодеяние и кровосмешение? Знаете ли вы, что я чувствую к жертвам изнасилований? Знаете ли вы, наконец, что я чувствую к тем, кто подхватил СПИД во время открытого секса? Лишенная всех естественных радостей жизни, я испытываю к ним… зависть. Поэтому не требуйте от меня, чтобы я кого-то осуждала. Кроме нас с вами, никому неизвестно, кто настоящий отец Тэдди и Лили, не будем вытаскивать это на свет Божий.

Взволнованный ее словами, Ян Дэвидсон прошелся по комнате и вновь опустился в кресло.

– Хорошо, Нора, – сказал он, – у меня нет права с вами спорить. Что мне передать Совету директоров?

– Я готова подписать все бумаги, касающиеся отказа от наследства, мне больше не хочется ни о чем говорить, Ян. Я устала, простите.

Дэвидсон уже покинул комнату, а Нора все еще сидела с закрытыми глазами. Наверное, она на какое-то время впала в забытье, потому что не слышала, как Ингред осторожно приоткрыла дверь, и вздрогнула, когда, открыв глаза, увидела, что та в нерешительности мнется на пороге, держа в руке телефон.

– Детка, – сказала старушка, – тут звонит молодая леди, Грэйси Ларсон. Говорит, что это крайне важно. Я сказала ей, что ты нездорова, но она непременно хочет с тобой говорить.

– Грэйси Ларсон. Ах, да, девушка-детектив.