Хэддонфилд выглядит как среднестатистический, то есть совершенно нормальный американский пригород: отдельные дома, расположенные на аккуратно подстриженных лужайках, населены вполне понятными семьями, состоящими из родителей и их детей. Старшие подростки, такие как Лори и Анни, нянчат младших детей по соседству в рамках сети поддержки, построенной на доверии. Единственный намек на насилие - это издевательства в средней школе, а единственный признак упадка - это дом Майерсов.4
Заброшенный после убийства 1963 года, он выглядит инородным телом в безупречном сообществе. Отец Лори, риелтор Лори, пытается вернуть дом в нормальное русло и продать его, но пока безуспешно.Однако это нормальное пространство оказывается совершенно неподготовленным к угрозе, исходящей от одного человека, чья стойкость может показаться сверхъестественной, но чьи средства совершенно обыденны и материальны. Майкл Майерс свободно передвигается по улицам, оставаясь незамеченным и неоспоримым. В то время как многие типичные монстры из фильмов выходят только ночью и держатся в тени, лишь изредка мелькая для нагнетания напряженности, Майерс дает знать о своем присутствии Лори, появляясь средь бела дня. Примечательно, что он остается незамеченным всеми, кроме нее. Пригородный пейзаж почти пуст, что открывает Майерсу охотничьи угодья, а общество в корне небезопасно, поскольку нет ни границ, ни стражей, которые могли бы его остановить.5
Пороги между общественным и частным пространством легко преодолеваются: по всему Хэддонфилду машины, двери и окна не заперты. До самой кульминации Майерсу ни разу не пришлось применять силу, чтобы войти в комнату. Пригород, а значит и нормальностьШериф Брэкетт довольно поздно осознает уязвимость пригорода. Приняв мнение Лумиса о Майерсе и его возможностях, он замечает, что Хэд-донфилд - это "семьи, дети, все выстроились в ряд вдоль и поперек этих улиц. Вы хотите сказать, что они выстроились на скотобойне?". Пригород определяется семьями, и то, как они расположены, лишь увеличивает масштаб потенциальных злодеяний. Формирующееся представление о пригороде как о безопасном, пасторальном местечке для нуклеарных семей жестоко разрушается с появлением всего одного экстраорди-нарного психопата. Как отмечает Гилл в отношении жанра в целом, фильмы-слэшеры "как бы высмеивают бегство белых", масштабное переселение белых семей среднего класса из внутренних городов, изображая пригород как в корне небезопасный (16). Высказывание Гилла вполне применимо к фильму