Tiananmen Square

С самого начала на первый план вышли два студенческих лидера. Они не могли быть более непохожими друг на друга. Ван Дань был серьезным студентом-историком Пекинского университета со сдержанным характером и, на первый взгляд, не обладал ни внешностью, ни характером харизматичного лидера. Однако то, чего ему не хватало во внешности, он с лихвой компенсировал упорством. Это проявилось сразу же, как только он впервые предстал перед иностранными СМИ в конце апреля, поразив их своим хладнокровным поведением и логичностью изложения. Вуэр Кайши, напротив, обладал властным характером и соответствующим голосом. Он был склонен к огульным заявлениям и преувеличениям и часто менял свое мнение в зависимости от того, что его устраивало. У него было мало внимания, и он никогда не был так счастлив, как когда выступал перед мировыми СМИ. Эти двое стали двумя самыми узнаваемыми лицами студенческого движения в первые дни его существования и оставались в центре внимания западных СМИ до самого конца, заняв два первых места в списке самых разыскиваемых в Пекине после 4 июня.

Хотя студенческие протесты выглядели хорошо скоординированными, на самом деле все было совсем не так. Сам BSAF за первую неделю своего существования пережил несколько взлетов и падений. Три президента были избраны и два свергнуты в кратчайшие сроки из-за внутренней политики. Решения принимались и так же быстро отменялись. 26 апреля, в ответ на редакционную статью People's Daily, BSAF объявил о проведении марша на Тяньаньмэнь на следующий день. Некоторые люди говорили им, что такой шаг может быть слишком провокационным и опасным и, скорее всего, повлечет за собой силовые действия со стороны государства. Опасаясь за безопасность студентов, президент BSAF Чжоу Юнцзюнь по совету своего консультативного комитета, в который входил Уэр Кайси, разослал уведомление об отмене акции. Но комитеты действий в других университетах все равно решили провести марш 27 апреля и просто проигнорировали совет BSAF. Именно Пекинский университет, самый элитный и известный вуз Китая, возглавил Ван Дань. По мере того как они выходили из своего кампуса, к ним присоединялись студенты из соседних университетов Цинхуа и Ренмин, а по мере того как участники марша проходили мимо ворот других университетов, их становилось все больше и больше. Когда силы безопасности преграждали им путь, они просто садились и вступали с ними в переговоры - примерно так же, как это делал Ганди в Индии полвека назад - ненасильственным отказом от сотрудничества. Когда число участников стало расти, мы стали свидетелями того, как жители города предлагали еду, напитки и сигареты и даже вмешивались в действия сил безопасности, чтобы дать марширующим возможность свободно пройти. То, что начиналось как студенческие протесты, теперь грозило принять массовый характер, и руководство страны должно было встревожить то, что рядовые граждане больше не испытывают страха перед государством. Силы безопасности оказались перед дилеммой: применить силу против граждан или разрешить студентам продолжать движение, и выбрали последнее. Попыток блокировать демонстрации не было, и о столкновениях не сообщалось.

Вскоре весь проспект Вечного мира от ворот Цзяньго на востоке до ворот Фусин на западе - расстояние, наверное, километров десять - был заполнен людьми. По нашим подсчетам, там было около пятидесяти тысяч студентов, другие утверждали, что их было более ста тысяч. Мы видели плакаты с призывами к демократии и новой конституции, к тому, чтобы "старые освободили место для молодых и новых". Это было самое большое спонтанное массовое собрание, которое Пекин видел со времен основания коммунистического Китая, и по иронии судьбы оно проходило на том же самом месте, где миллионы людей с обожанием маршировали мимо председателя Мао Цзэдуна, держа в руках "Красную книгу" - книгу из 267 афоризмов лидера коммунистического Китая - и выкрикивая лозунги вроде "Да здравствует Мао". Только на этот раз Коммунистическая партия Китая не стояла во главе всего этого действа, а беспомощно наблюдала за происходящим изнутри Чжуннаньхая.