Только анархизм: Антология анархистских текстов после 1945 года

Говоря вкратце, мы не навязываем ВАЗ как эксклюзивную самоцель, заменяющую все другие формы организации, тактики и задач. Мы рекомендуем её, потому что она может обеспечить те же достижения, что и восстание, без необходимости прибегать к насилию и мученичеству. ВАЗ похожа на восстание без прямых столкновений с государством, на партизанскую операцию, которая освобождает некое пространство (земли, времени, воображения), а затем самораспускается, чтобы реформировать где-то⁄когда-то другое место, прежде чем государство сможет сокрушить её. Поскольку государство прежде всего озабочено Симуляцией, а не сущностью, ВАЗ может скрытно «оккупировать» эти места и продолжать свои радостные устремления ещё некоторое время в относительном покое. Возможно, некоторые небольшие ВАЗ существовали в течение всей человеческой жизни, потому что оставались незамеченными, подобно анклавам хилл-билли[86], – поскольку они никогда не пересекались со Спектаклем и никогда не показывались за пределами той реальной жизни, что невидима для агентов Симуляции.

Вавилон принимает свои абстракции за реалии; именно в рамках этой ошибки ВАЗ и может возникнуть. Запуск ВАЗ может включать в себя тактику насилия и защиты, но её главная сила в её невидимости – Государство не может распознать её, так как История не даёт ей определения. Как только ВАЗ оказывается упомянута (представлена, втянута в посредничество), она должна исчезнуть, и она исчезнет,

оставляя после себя пустую скорлупу лишь для того, чтобы снова прорости где-то ещё, снова невидимой, ибо неопределяемой в терминах Спектакля. Тем самым ВАЗ представляется превосходной тактикой в эру, когда Государство вездесуще и всемогуще и в то же время изрешечено трещинами и пустотами. И так как ВАЗ – это микрокосм «анархистской мечты» о свободной культуре, я не представляю себе лучшей тактики, которая бы одновременно и работала на достижение цели, и уже использовала некоторые из своих преимуществ здесь и сейчас.

Итак, реализм требует, чтобы мы отказались не только от ожидания «Революции», но и от желания её. «Восстание», да – как можно чаще, и даже с риском насилия. Конвульсии Симулируемого Государства будут «зрелищными», но в большинстве случаев самой лучшей и самой радикальной тактикой будет отказ участвовать в зрелищном насилии, удалиться

от места симуляции, исчезнуть.

ВАЗ – это лагерь партизан-онтологистов: бей и беги. Продолжай перемещаться со всем своим племенем, даже если это всего лишь данные в Сети. ВАЗ должна уметь защищаться; но и «удар», и «защита» должны, насколько это возможно, уклоняться от насилия государства, которое уже больше не является насилием в прямом смысле слова. Удар наносится по структурам контроля, в особенности по идеям; защита— это «невидимость», боевое искусство, а «неуязвимость» – «оккультное» искусство в рамках боевых искусств. «Кочевая машина войны» завоёвывает, оставаясь незамеченной, и идёт дальше, прежде чем скорректируют карты. Что же до будущего – лишь автономные могут планировать автономию, организоваться ради неё, творить её. Это операция начальной загрузки. Первый шаг чем-то родственен сатори[87]

— осознанию того, что ВАЗ начинается с простого акта осознания.

Психотопология повседневной жизни

Концепт ВАЗ вырастает прежде всего из критики Революции и одобрения Восстания. Первое понятие навешивает на второе ярлык провала; но для нас восстание представляет гораздо более интересную возможность с точки зрения требований психологии освобождения, чем все «успешные» революции буржуазии, коммунистов, фашистов и т. п.

Вторая порождающая сила, стоящая за ВАЗ, возникает из исторического развития, которое я называю «закрытием карты». Последний кусочек Земли, на который не претендовало ни одно национальное государство, был поглощён в 1999 году[88]. Наш век – первый, где отсутствует terra incognita,

где нет фронтира. Национальная принадлежность – вот верховный принцип мирового управления: ни одна скала в Южных морях не может оставаться никем не присвоенной, ни одна отдалённая долина, ни даже Луна и планеты. Это апофеоз «территориального бандитизма». Ни один квадратный дюйм Земли не остаётся без полицейского контроля и обложения налогами… в теории.

«Карта» – это абстрактная политическая сетка, гигантская афера, навязываемая кнутом и пряником «экспертного» Государства, пока для большинства из нас карта не становится территорией – уже не «Островом Черепахи»[89], а «США». Однако поскольку карта является абстракцией, она не может покрыть всю землю с точностью 1:1. Во фрактальных сложностях настоящей географии карта видит лишь пространственную сетку. Спрятанные в складках безмерности ускользают от измерительной линейки. Карта не точна, карта не может быть точной.