«Только между женщинами». Философия сообщества в русском и советском сознании, 1860–1940

После Кровавого воскресенья и революции 1905 года Горький предложил более внятное литературное разъяснение того, как волнения могли бы перерасти в политические перемены: создал образ Пелагеи Ниловны Власовой — матери из одноименного романа 1906 года. Но, хотя материнская любовь и особенные страдания женщин играют роль в политическом пробуждении Ниловны, Горький все же остается верен марксистской идеологии в ее русской политической версии — и потому гендерные соображения для него менее важны, чем классовая борьба. В политическом мышлении радикалов отрицалась специфика женской борьбы, как и необходимость отдельного женского движения[384]

. «Мать» следует канонам реалистического романа, там воспроизводятся многие из тех представлений о женщинах как об общности, которые мы уже встречали в классических реалистических произведениях, и особенно у предшественника Горького, радикала Чернышевского. В романе снова присутствует расхожий штамп, согласно которому женщинам свойственна врожденная готовность идти на бескорыстный, но разумный риск во имя большого общего блага. Мать заводского рабочего, примкнувшая к политическому движению после ареста сына, политического активиста, вскоре сама становится революционеркой и агитаторшей. В конце романа, перед тем как Ниловну забивают насмерть, она бросает толпе воодушевляющий боевой клич: «Собирай, народ, силы свои во единую силу!» В 1926 году кинорежиссер Всеволод Пудовкин снял по мотивам романа «Мать» немой фильм, и там, в самом конце, этот момент прозрения облекся в драматичную форму: во время разгона демонстрации мать берет из рук упавшего сына красное знамя, поднимает его и встает навстречу мчащимся конным жандармам. Ее безмолвный призыв к объединению выражается на киноязыке при помощи быстрого чередования кадров, стремительного движения и символов. Эмоциональное ощущение глубокого общественного раскола и грядущих перемен передано кадрами с ломающимися и бурно плывущими льдинами на Неве. Сам же роман Горького заканчивается, по сути, призывом к каждому из читателей: «Кто-то ответил ей громким рыданием». Даже в 1906 году, спустя всего год после начала первой русской революции, это внезапное пробуждение, революционная деятельность и мученическая смерть матери рабочего воспринимались просто как исторический роман. В этой книге Горький лишь следовал канонам миметического реализма и хотел повысить сознательность читателей, показав им отдельный пример мужества. Много позже, в 1930‐е годы, когда в стране воцарилась консервативная культурная атмосфера, «Мать» превозносили как классический пример социалистического реализма, но сам Горький признавал, что это произведение больше относилось к пропаганде, чем к литературе

[385]

.

После 1905 года в России наступил период реакции, пессимизма и литературного декаданса, наметилось преобладание эротизированного мышления, в котором женщины как общность представали в гораздо более откровенных образах. Пожалуй, ни одно другое произведение русской литературы начала ХХ века не довело так внятно до общественного сознания мысль о сексуальной эксплуатации женщин и о ее узаконении в публичных домах, как сделал это роман Александра Куприна «Яма», публиковавшийся по частям в литературном альманахе «Земля» в годы между революциями 1905 и 1917 годов[386]. Куприн начинал писательскую деятельность как репортер, писал заметки для киевских газет и прославился короткими психологическими рассказами и повестями из жизни промышленных и военных кругов. «Яма» — самое объемное его произведение, действие которого разворачивается в бывшей Ямской слободе Киева, или попросту Яме. Куприн принялся за сочинение этого романа в 1906 году, а в 1908‐м напечатал в научно-медицинском журнале «Вопросы пола» рассказ «Троица, отрывок из повести „Яма“». Первую часть «Ямы» он опубликовал в «Земле» в 1909 году, а затем, в 1914 и 1915 годах, в том же альманахе вышли вторая и третья части. Издатель разделил окончание книги на две части — из коммерческих соображений, вопреки пожеланиям Куприна. Таким образом, хотя роман и родился из медицинско-просветительских рассуждений о вопросах пола, он оказался еще и прибыльным товаром на издательском рынке, наживавшем неплохие капиталы на интересе к этой отрасли, независимо от политической направленности публикаций.