Куда как тетушка моя была богата.Фарфора, серебра изрядная палата,Безделки разные и мебель акажу,Людовик, рококо — всего не расскажу.У тетушки моей стоял в гостином залеБетховен гипсовый на лаковом рояле —У тетушки моей он был в большой чести.Однажды довелось мне в гости к ней прийти, —И,гордая собой, упрямая старухаПеред Бетховеном проговорила глухо:‑ Вот, душенька, Марат, работы Мирабо!‑ Да что вы, тетенька, не может быть того!Но старость черствая к поправкам глуховата:‑ Вот, душенька, портрет известного МаратаРаботы, ежели припомню, Мирабо.‑ Да что вы, тетенька, не может быть того!
Восстал на царство КороленкиИонов, Гиз, Авессалом:— Литературы-вырожденкиНе признаем, не признаем!Но не серебряные пенки,Советского червонца лом,И не бумажные кере́нки —Мы только горлинки берем!Кто упадет на четверенки?(Двум Александрам тесен дом.)Блондинки, рыжие, шатенкиВздохнут о ком, вздохнут о ком?Кто будет мучиться в застенке,Доставлен в Госиздат живьем?Воздерживаюсь от оценки:Мы только горлинки берем!Гордятся патриотки-венкиСвоим слабительным питьем —С лица Всемирки-СовременкиНе воду пьем, не воду пьем!К чему нам различать оттенки?Не нам кичиться этажом.Нам — гусь, тебе — бульон и гренки, —Мы только горлинки берем!
На Моховой семейство из ПолесьяСемивершковый празднует шабаш.Здесь Гомель — Рим, здесь папа — Шолом АшИ голова в кудрявых пейсах песья.Из двух газет — о чудо равновесья! —Два карлика построили шалашДля ритуала, для раввинских каш —Испано-белорусские отчесья.Семи вершков, невзрачен, бородат,Давид Выгодский ходит в ГосиздатКак закорючка азбуки еврейской,Где противу площадки брадобрейской,Такой же, как и он, небритый карл,Ждет младший брат — торговли книжной ярл.1924 — 1925