Том 15 (XVII век)

Услышавъ то Потанцыяна и рекла к ней: «Великая кралевна, в великое удивление привела меня ныне. И от техъ твоихъ словъ впала в великий страхъ и трепет, и ужасеся сердце мое. И не ведаю, какии мне ответъ тебе слова дать. Ведаю, что дело сие немалое, и тебе, кралевне, непристойное. Вижу, что к злу идетъ, а не к добру. Сама ты, милостивая моя, прежде того рекла, чтоб кралевскому величеству к чести, а не к позору, чтоб и нам всемъ было за радость, какъ мы вашей кралевской милости чаемъ всякова добра и чести, и славы. Бывъ дщи великаго краля, такъже можешь быть великаго краля жена для своей красоты и чести. А ныне хощешь попорочить род своей великий, не знаешь, кто онъ и какова роду, а хощешь быть жена его. А мы слышали, что онъ неболшаго убогова роду, шляхтичь земли францужской. И ныне молю тя, милостивая кралевна, чтобъ изволила сию мысль отринуть, и о немъ не мыслить, и къ сердцу своему не прилагать печали доброй. И чтоб ты изволила разсудить сию мысль, потому что дело сие несбытное, никогда того не будетъ и не поизволятъ сродичи твои, чтоб ты была жена рыцеря того, потому что никто ево не знаетъ, откуды онъ приехал и какова роду. А хотя б онъ и сказался роду честнаго, и тому верить нечему: конечно, онъ обманетъ, и обесчестя, васъ покинетъ, и от того будетъ всемъ намъ великая печаль. И такъ, милостивая кралевна, изволь помыслить, чтоб к позору не приити. И непристойну ты мысль имеешь, вашему кралевскому величеству».

Егда услыша кралевна Магилена речь от мамки своей Потанцыяны, что не к помышлению ея дивно сердцу своему, и от тяжкой сердечной любви лице ея побледнело, и от памяти отошла и обмерла, потому что сердце ее было люто сердечною любовью велми обято к рыцерю, такъ рещи[1125]

, что сама себе волна не была. И по маломъ времени пришла в себе въ память и рекла Потанцыяне мамке своей: «О милая Потанцыяна! вижу вместо утехи и прокладу, бедному и тяжкому и печалному сердцу моему скорби и еще боле скорби додаешъ. Где ныне твоя любовь и служба, которая прежь того была во всякихъ делехъ и послушна ты была мне и помагала мне во всемъ? Ныне вижу, что хощешь ты меня сама своими руками съ сего света збыть и от твоихъ таких речей, что сердце над всехъ лучьше возлюбило, а ты того безщестишь. И ныне вижу, что во время великой печали моей тяшко приятеля добраго сыскать. О неверная Потанцыяна, яко бы узрила, яко тяшко и дивно печалию изранено сердце мое во мне, и ты бы попеклася обо мне. Вижу я, что хощешь пред очима мене мертвую, и то скоро узришь, естьли ты мне иной мысли и помощи не подашь. А ведаю я, милая моя Потанцыяна, что сердце мое не худова себе возлюбило, знать, что онъ великаго роду, потому что онъ человекъ умный, и мудрый, и смелый, и дородный. По всему показуетъ, что не простова роду, но добраго и честнаго. И ведай то подлинно, что опричь ево, иного супружника себе не хощу имети, потому что сердце мое тяшко по немъ болитъ, и естьли будетъ дале того, смерьти саме себе предамъ от твоихъ таких грубных речей». А рекши то, заплакала горько, и от великой жалости упала на свою постелю, и от памяти отошла, аки мертва.

И узрила мамка ее Потанцыяна, что такою великою любовию сердце ее было обято по рыцере, поднявъ ея, рекла к ней: «О великая прекрасная кралевна! востани от тяшкой печали и не сокрушай сердца своего, веру ийми обещанию моему: на что воля твоя лежитъ, то буду чинить и всяческий помогать». И кралевна от тяшкой своей печали не скоро въстала, и Потанцыяна велми того устрашилась, зря на кралевну, и мнила, что она умре. И по малом времени кралевна очьхнулась от тяшкой печали своей. И Потанцыяна стала ее тешить и рекла к ней: «Вижу, прекрасная кралевна, тяшко болезненное то дело, что ни во что и честь, и доброй родъ, ни во что и здоровье свое для друга милова. Вижу и того, какъ вельми возлюбила и здоровье ни во что ставишь. В чемъ мочно, рада вамъ от всего сердца помогать обоимъ».

И рекла к ней кралевна Магилена: «От великаго тяжкаго жалу не ведаю о чемъ бы иномъ тебе приказать, только прошу тя, доведайся от него, что имя ему, а чаю, онъ тебе скажетъ. И естьли б сведала, темъ утешила сердце свое». И Потанцыяна обещалася ей доведатца от него про его имя.