Том 16 (XVII век, «смеховой мир»)

Чюждаше же ся Зевес, и вины лишения вопрошаше ю: чесо ради сия на пир брачной не прииде? Она же отвещав рече: «Дом любим и мил,[794] дом изряден[795]».

И вознегодовав Зевес о глаголе сем, прокля ю[796] и дом, на себе держащи, носити повеле.

ТОЛКОВАНИЕ. Притча являет, яко мнози от человек желают лутчи во убожестве у себе самех жити, нежели у иных многоценно[797].

98. О ВОЛКЕ И О ОВЦЕ

Волк, от псов угрызен и зле стража[798], лежаше. Пищи же не имеяй, и узре овча[799] издалеча,[800] моли

его, дабы ему от текущия реки пити принесл: «Аще бо ты, — рече, — мне даси питие, аз брашно себе обрящу».

Уразумев[801] же овча, отвещав, рече: «Но аз убо вем, яко[802] аще питие тебе подам, — и брашно себе мене сотвориши».

ТОЛКОВАНИЕ. Притча к мужу-злодею, лицемерствием и лукавством уловляющему и прелщающему.

99. О ЗАЙЦАХ И ОРЛАХ[803]

Зайцы, некогда воюющеся со орлы, призываху и лисиц на помощь. Они же отвещавше: «Помогохом бы вам, аще бы не видехом, кто есте и с какими воююще боретеся».[804]

ТОЛКОВАНИЕ. Притча являет, яко иже с лутчими любопрящеся, своего спасения пренебрегают.

100. О ПТИЦЕ АЛКИОН, ПРИ МОРИ ЖИВУЩЕЙ[805]

Алкион[806] птица есть любопустынная, присно[807] при мори живущая. Сию, — глаголют, — человеческаго уловления блюдущуюся[808], при морских каменех гнезда своя

сотворяет. И егда раждати хотящи, гнездо сотвори.

Отлетевши же ей на паству, случися морю от великаго ветрянняго дыхания волноватися, и потопи ея гнездо, и птенец ея растли. Она же, прилетевши и сотворенное познавши, рече: «Бедная убо аз, иже земли, якоже прелестницы, блюдохся, на море убежах, иже болши содеяся мне невернейшая![809]»

ТОЛКОВАНИЕ. Притча являет, яко некие человеки, иже врагов хранящеся, случается им многажды лютейших врагов другом впадати.

101. О РЫБОЛОВЕ

Рыболов на некоей реце ловяше. Распростер сети, течение реки содержа; на обоих концах сети камение привязав, в воду бияше,[810] яко да рыбы, бегающе несохранно, в сеть впадут.

При сем же месте некто живый и сице творящаго виде, злословяше его, яко, возмущая реку, чистыя воды не даст напитися. И рыболов отвещав: «Но аще не сице мною сия река возмутится, тогда мне случится умрети от глада».

ТОЛКОВАНИЕ. Притча знаменует, яко и судии[811] [812] градов наипаче обогащаются, егда отчину в бранях видят.

102. О ЛОВЦЕ ПТИЧНОМ И О ЕХИДНЕ

Ловец птичей леп[813] и тростия взем, на ловитву изыде. Узревши дрозда, на высоце древе седяща, и трости вместо[814] в долготу сложив, вверх к ней смотряше, хотя ю поимати.

И случися ногою на спящую ехидну[815] наступити. Она же разгневася, сего угрызе. Он же скорбя

[816] глаголаше: «Бедный убо аз, инаго уловити хотя, сам уловихся от иного до смерти».

ТОЛКОВАНИЕ. Притча являет, яко иже иных прелщающеи, случается им множицею от иных сицевое страдание.

103. О МУРАВЛЕ

Муравль иже ныне, преже сего человек бысть, земледелству присно прилежа. И не удовляшеся своими труды и соседния плоды и семена[817] украдаше.

Бог[818] же, разгневайся и негодовав[819] о его любостяжателстве, преврати его в сицевое животное, иже ныне[820] муравль нарицается. И сей свой убо образ премени, но обычая не премени, ибо и доныне, нивы обходя, чюжая труды собирает, себе сокровищует.

ТОЛКОВАНИЕ. Притча знаменует, яко иже естеством лукавии, аще и образ пременят, но нрава не пременят.

104. О КОМАРЕ

Комар, пришед ко лву, рече: «Ниже боюся тя, ниже силнейши еси мене. Аще же ни, — искусимся,[821] кая ти есть сила и крепость

? Яко дереши нохтями и грызеши зубами? — сие и жена с мужем бранящися творит. Аз же зело есмь силнейши тебе. Аще же хощеши — изыдемь на брань!»

И вострубив, комар полете, угрызая окрест носа его, безвласное львово лице грызый. Лев же своими ноготми драше самого себе, донележе изнемог, лежаше. Комар же, победив лва, воструби и, победную песнь воспет, полете. Паук же сеть связа паучинную, в ню же, летя, комар впаде, и паук сего снеде.[822] Снедаемый же комар плакаше: «Ох, яко с великими воюяся, от малаго животного паука погибох!»

Притча к победившим великих, от малых же низложенным.

105. О ГАЧЕ,[823]СИИРЕЧЬ О НЕТОПЫРЕ, И О КОШКЕ

Нетопырь, на землю падши, котом[824] пойман бысть. И хотящи погубитись, прощения моляся. Кот же рече, яко не может нетопыря отпустите, поне естеством всем птицам воюет и сопротивляется.[825] Нетопырь глаголаше, яко не птица, но мышь есть, — и тако отпустися.